Подваливает ко мне сетевой товарищ с возгласом "ха, я знаю по какой пикче ты писала Тьму! 111"
Смотрю. И...но...но...я впервые вижу этот арт А они и правда не похожи, а прям как по картинке писано. Меня вообще преследует тема, что кто-то думает, что я чем-то воспользовалась, а я - что? Какой еще интернет? На какую кнопку нажать в компутере?..
Объяснила ребетенку, что я проще валенка. Поэтому я писала, потому что меня торкнуло в автобусе. Автобусе, Карл! И если ваши автобусы не возят якудза, то со мной и моими ассоциативно-логическими связями в жизни все ясно.
Сабж:

@темы: бредисловие, пришел, увидел, дай другим посмотреть, мячедрочер

---

Как я поняла, что мне пиздец.

Опускаем момент, где я говорю, что не сплю уже двое суток из-за чудных (без шуток) особенностей моей новой работы и российской бюрократии. Оказалось, что барменом устроиться это не накатывать литрами до рассвета, а к следующему закату выползать из-за стойки. Это сложный путь для истинных падаванов и просто наглухо пришибленых людей. Терпеливых. Очень терпеливых. Я пришиблена в нужной степени, а вот терпения во мне как у мухи возле варенья. А поэтому меня ждали проблемы.
Ладно, в первую ночь мы с коллэгами (этих уебков с ветром в голове сложно назвать сим пафосным словом) посвящали меня в тяготы профессии неадекватным литражом водки. Белая огонь-вода окропила только меня, потому что остальные были на смене. Из бара я выкатилась в 7 утра. И тут меня ждал сюрприз: в срочном порядке до 12 часов явиться в отдел кадров, оформиться, а иначе зонтом в жопу - и открыть. И вот я, зеленое, космическое, с невообразимым амбрэ трансгрессирую (дороги не помню вообще) в серенькое здание на отшибе мира, а там все как у классиков: полтора землекопа, шкафы как в Союзе: зда-ра-венные, под завязку папок-хуяпок, бумажек, все важное, а я б сожгла. Дамы - где ж вас таких лепят, шрековы родственники? - смотрят на меня и я чувствую себя как в мультике:
- Кто вы такой?
- Не знаю
- Вы случайно не медвежонок?
- Может быть. Не знаю я...
Я была скорее скунсом, чем медвежонком вчера утром. Потом общими усилиями до нас всех дошло, что я новый бармен да еще и на испытательном. С меня требовали бумажки, недоверчиво рассматривали диплом, что-то тыкали ноготками на клавиатуре, а я смотрела на стены, веселилась и охуевала. Там были распечатаные чб принтером фотки кошек, растянутые на А4 и со смешными надписями и запахом одноклассников.ру. А еще этот стишок-гимн баянистов "Я люблю свою работу...". И это ощущение, что я то ли в газовой камере, то ли в офисе Амбридж... Было интересно. А еще практика в очередной раз доказывает, что, когда в России "надо", то дедлайн магически отъезжает еще на полдня. Короче с бумажками я бегала до следующей смены. Честно пыталась спать этим утром, а в глазах бегают страусы с раскрашеными жопами. А мне часов через 5 опять бежать на смену. Давно мой жизненный пердачок так не подпаливало Надо еще разведать, как работать и писать гомоеблю.
Следующий этап: сходить к сестре и сказать: куку, мой мальчик (с) Она будет ржать, донесет все маме в лучших традициях сталинизма, та вновь предаст меня анафеме и ударится в многочасовое восхваление МВД, чей драгоценный диплом лежит у меня едва не рядом с туалетным чтивом. Се ля ви, хуле поделать.

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с), развели тут пиздоболию, ой извините, извините (с)

---

Кинковый оркестр разучивает Марш Дна

Мироздание любит меня. Мироздание чешет мне кинковенькое. Мироздание подталкивает меня к фику по ним. Я пока отбиваюсь.

Такао/Мидорима/Миядзи: много трафика, восхищения, дрочибельности, никакого ката, регистрации и смс

ястараюсьневидетьпрезерватив, ястараюсьневидетьпрезерватив


Мидорима и крипи-смайл сделали мне утро

Такао каким я его вижу и люблю и люблю видеть

Мидоримы не будет, потому что я и так уже на дне, чего уж в ил закапываться...

@темы: kuroko no basket, пришел, увидел, дай другим посмотреть, мячедрочер

---

Думала, что про ДР писать бессмысленно, потому что не собиралась его праздновать. Я не собиралась, а у моих друзей было другое мнение на этот счет.
На самом деле даже не сразу вспомнила. Ну среда и среда. А в коридоре висит календарь за 2012 с какими-то парусниками и неестественным небом, где чужой рукой 13ое обведено кружком. Ну, тут выбор был не велик. Джек или вино и Выдрыш как лучший компаньон. А тут вдруг откуда ни возьмись, уж не знаю, из каких сусеков они вывалились, в 23:45 под моими окнами начинает мяукать какой-то трактор. То, есть ли вы слышали, какие звуки издает кошка, если ее захавает комбайн, то это оно. А это были всего лишь мои друзья. Ладно, им даже удалось выманить меня на торт с этой уебищной восковой цифрой 27
Ладно, теперь итоги. Алкоголя во мне за последний месяц было - ни капли в рот ни сантиметра мимо. Через два часа в баре я была вдрабадан. Вдрабадан это когда я вообще не осознаю, что делаю и к утру весь бар узнает о моем существовании. Обычно меня стопят друзьяши, но в этот раз мы-же-так-давно-не-виделись, ты-меня-уважяишь, давай-выпьем-за-твоего-кота. А тут друзьяши решили улететь с Джеком в веселые страны. Чем все кончилось: с понедельника я работаю у них барменом. А главное я не помню, как меня позвали и почему я согласилась Я опять с кем-то подралась, потому что Фраю пришлось разгребать мои поведенческие фекалии. И этого я тоже не помню. И кому-то я проиграла в покер свой лифан, блять И естественно я этого тоже не помню. Стыдоба, человеку под 30...
Дома проснулась с бардаком вместо волос, прожженными, кажется, сигаретами дырками в рубашке и почему-то чернющими ступнями (босиком шла?) Спасибо, что живой одна в кровати, хоть в чем-то я мудрею. И нет, я не буду спрашивать, что было 13-14го, ничего не хочу знать Только найдите мой лифан, пжлста...


А еще спасибо  Junigatsu и  -Seven- за милейшие поздравляшки! А ты будешь гореть в аду, немецкая жопа  немцы тоже улыбаются!

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с), развели тут пиздоболию, ой извините, извините (с)

---

Тщетно пыталась найти предыдущий пост знакомств, а он канул. не дайри, а Нарния.
Чевой-то я. Захожу в профиль, а тут бац и кто все эти люди??? неожиданность. Посему, друзья хорошие, давайте знакомиться, потому что я параноик хочу общаться, упарываться, знать ваши явки-пароли и что за человек спрятан за ником. Со мной можно разговаривать, можно просто поздороваться, я кусаюсь только в особых случаях и в более интимной атмосфере
А то как-то нехорошо получается, вы меня, кажется, знаете, а я вас нет.
И как всегда гифка без смысла и цели.

@темы: бредисловие

---

У этой тьмы твои глаза ч.5

Автор: Latishia
Беты:  Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.

Он и получаса не продержался.
Ему хотелось чего-то нормального, чего-то «как раньше», чего-то, чем он жил и никогда не осознавал в своей жизни. Поэтому, сев в одну из дальних беседок в саду, он осматривал веселящихся людей, взмыленных официантов, поднимал голову, чтобы посмотреть на фейерверки. Его одиночество прервала незнакомая девушка. Мидорима и раньше не стремился общаться с противоположным полом, но за возможность побыть нормальным ухватился как утопающий за соломинку. Она болтала без умолку, охмелевши размахивая бокалом, удивлялась, почему не видела его раньше, а Шинтаро смотрел на ее красный рот и непонимающе хлопал глазами. Пустой картонный короб, вымазанный алым. Он огляделся. Мир не имел ни объема, ни цвета, плоский и непонятный. Мидорима чувствовал, что начинает задыхаться, и реальность наседала своей агрессивной чужеродностью: шум, гогот, шипение, речь, из которой он не разбирал ни слова.
- Нам пора, - мягко раздалось за ухом. Чужие руки обвились вокруг его шеи, паника начала отступать. Девушка смотрела на них огромными глазами. Только секундой позже до Мидоримы дошло, почему ее взгляд был таким шокированным: губы Такао прижимались к его уху теснее, чем на то указывали нормы.
- Ты должен отвезти меня домой, - сказал Такао, - потому что Миядзи беспробудно напился, Оцубо все еще говорит с Кисе, а Кимура, как порядочный водитель, в такое время спит и не берет трубку. – Он улыбнулся девушке. – Вы ведь не против?
Мидорима перевел взгляд с ошарашенной девушки на довольное лицо Такао. Почему в нагромождении бессмысленных декораций он казался таким естественным? Небрежно вздернутый воротник рубашки, взъерошенные ветром волосы, тонкая полоска губ, сложенных в ухмылку, глаза – манящая тьма над той автострадой - ни отказать, ни сопротивляться. Почему он, непостижимый и губительный, такой свой, такой к месту?
Мидориме пришлось сесть за руль. Такао уверял, что не любит водить машину, что слишком пьян, а Шинтаро смотрел в его совершенно трезвые, нахальные глаза и понимал, что это он сам беспросветно пьян. Потому что наедине с Такао в интимной тишине его вело и кружило, а свет фонарей на темном шоссе плясал перед глазами.
- Я все слышал, - спокойно произнес Такао, его тихий голос бархатом расстелился в тишине джипа. Мидорима вздрогнул, словно плетью хлестнуло под лопатками. Смотреть он не решался, но остро чувствовал на щеке чужой взгляд. - Я слышал, что ты ответил Миядзи.
Сердце пропустило удар. И забилось вновь, пойманное, испуганное. Мидорима на секунду прикрыл глаза, выдохнул как можно тише. А в голове только и сигналило: не смотри, не смотри на меня.
- Что это значило? – спросил Такао уже мягче, и его голос теперь, словно густая карамель, притягивал и больше не отпускал. Мидорима посмотрел в его глаза. Алкоголь – а может, то было новорожденное, необъяснимое безумие – плавил клетку с заточенными демонами. Пьяная нечисть рвалась сквозь прутья и шипела: «Хватай за волосы, целуй наглый рот, целуй до первой крови».
- А что это могло значить?.. – прошелестел Шинтаро.
- Может быть, то, что ты в меня…
БАМ.
Боль резанула по лбу и оглушила, перед глазами поплыло: сначала темное, пятнами, вспышками, потом багровое, заливая глаза. Туман под веками густел, обретая плотность. Мидорима рвал его как взмокшую вату, хватал руками, что чувствовал, отталкивался. Вот, значит, как - влетел лбом в руль, да на такой скорости. Справа бугрился поврежденный металл в крошеве стекла. «Разве что танк снесет».
Шинтаро подскочил на месте. Осознание током взрезало по позвоночнику: Такао рядом не было, а дверь распахнута. Мидорима стремительно перелез через сиденье, рванул бардачок, сам не помня зачем, куда – а руку уже холодило тяжелое, опасное. Выпал на асфальт, прижавшись к массивной, удушливо пахнущей шине. Он едва соображал: вот он стирает рукавом кровь со лба, выглядывает из-за бампера и выскакивает, только увидев знакомое лицо.
Их было четверо. Один уже лежал на земле, второй, еще не заметив Мидориму, сидел в автомобиле, что так и остался стоять, смяв капот об дверь джипа. Оставшиеся двое пытались сбить Такао с ног.
Мидориму перемкнуло. Один взгляд в напряженное лицо Такао, один вдох до полной пустоты в голове, и внутри теперь – тишина. Абсолютное молчание сознания и лишь издалека доносится размеренное, глубокое биение сердца.
Того, кто в машине, он перехватил еще по пути. Их взгляды пересеклись за секунду до момента, когда Мидорима сгреб его за воротник и швырнул об дверь. Звук удара черепа об металл громыхнул, как пистолетный выстрел – после такого не встать. Тело налилось необъяснимой разрушительной силой - Шинтаро не мог и не хотел ее удерживать - и сработало как четкое, отлаженное оружие. Того, кто тянулся за оброненным в потасовке пистолетом, он перехватил за шею, взвалил на себя. Асфальт врезался в спину, отталкиваться пришлось обдираясь локтями, чтобы подмять чужое тело под себя. Ударов Мидорима не считал. Распухшее мясо мялось под пальцами, и чужая глотка, тонкая и беззащитная, хрипела, захлебываясь. Желание бороться, вскормленное яростью, тонуло в темных глазах, блекло в густеющем тумане. А внутри Шинтаро вскипало, пузырясь, бесконтрольное, оглушающее безумие…
- Слезь с него!
Мидорима оглянулся и медленно поднялся. Чужак стоял за спиной Такао, перехватив рукой его шею и прижав пистолет к виску. Такао было трудно дышать - сгиб руки давил прямо в кадык. Мидорима видел, как тяжело, медленно вздымалась его грудь. А в глазах - ни капли страха, только спокойное ожидание. Такао не боялся тьмы, доверительно прижимаясь к ней спиной, ведь не стоит бояться того, кто качал твою колыбель. Тьма была близко, тьма дышала мерзким дыханием в уши и дрожала холодным, металлическим у виска.
- Я выстрелю! – незнакомец плевался истеричными угрозами. – Я вышибу ему мозги, если ты дернешься!
Шинтаро не понимал его паники, но ее понимал Такао. Глаза у Мидоримы сейчас - леденящий яд, и сам он весь как вырвавшийся из ада демон. Демон с залитым кровью лицом и пистолетом в разбитой ладони – огромный, опасный, непредсказуемый. Он просто стоял и смотрел своими темными, немыми глазами, а Такао чувствовал, как подступающий страх колет кончики пальцев.
- Хотя я же тебя знаю, - нервно рассмеялся мужчина, – тебя все знают! Тебе яиц не хватает выстрелить! Так что я вышибу ему мозги и потом этой же пушкой его…
Мидорима выстрелил.
Чужак с криками упал на асфальт, отчаянно прижимая к себе безобразное месиво, оставшееся от ладони. Шинтаро не глядя обошел Такао и навис над скорчившимся на земле телом.
«Так что я вышибу ему мозги…»
Он вскинул руку, направляя дуло на чужой лоб. Теперь тьма лежала у его ног, смотрела чужими испуганными глазами, о чем-то просила. И вместо жалобных просьб он слышал завораживающий соблазнительный шепот. Разломанные грани его принципов захрустели под ногами. Никогда и ни за что не оборачиваться.
«…и потом этой же пушкой его…»
Он выстрелил.
Тишина на безлюдной ночной улице - тяжелая и плотная, тишина всей Вселенной. В ней были взрывы далеких планет, гаснущие звезды, ответы, которые он искал. Ответы, которые он не хотел искать.
Второй выстрел отозвался болью в плече. Мидорима обернулся. Целились в голову, щурясь заплывшими от ударов глазами, но пистолет в ладони раскачивало в разные стороны. Третий предназначался Такао - торопливый и мимо. Четвертого Мидорима не дождался, выбил пистолет из ладони ногой и впечатал запястье ботинком в асфальт. Живот дрожал под коленом, что-то рычало, хрустело и чавкало под ударами – первый, второй, третий…
Потом был чей-то голос, смазанный, сумбурный, но тишина прятала сознание за закрытыми ставнями. Голос приказывал, потом просил, голос имел вес, и Шинтаро не мог ослушаться.
- Хватит!
Он запрокинул голову и вместо неба увидел настолько же темную, блестящую синь – беспокойная ночь в глазницах. Ладони, алые до самых запястий, впутались в черные волосы и дернули рывком, надавливая на затылок. Мидорима поймал чужие губы, смял до тесноты и зажмурился. А внутри уже гремело, разрываясь, неудержимое, сносило, не разбирая дороги, грозилось разнести, поглотить, уничтожить. Шинтаро оттолкнул чужое лицо, уставившись в удивленные синие глаза. Такао подумал, что этот зверь больше не поддается дрессировке, и вызывающе улыбнулся новорожденному безумию в пылающей зелени.



Дверь громыхнула так, что стены задрожали. Такао прилетело по затылку, в глазах заискрило от боли, но он держится изо всех сил. Он бы и не смог уйти, зверь не дал бы ему сбежать, да он и не хотел покидать животное, впервые сорвавшееся с поводка. От Мидоримы пахнет чужой кровью, горьким дымом и свободой, его поцелуи душат, жгут, пепелят подчистую. Такао ловит зубами кончик языка, уворачивается от поцелуев, но руки хватают его затылок, и он задыхается, оглушенный требовательными губами.
- Ты бешеный, - смеется он, когда ему наконец удается вырваться. Смеется, а Шинтаро перехватывает его выдохи, тянет за нижнюю губу зубами, и даже тогда Такао продолжает убеждать торопливым шепотом: - Ты бешеный, слышишь меня?
Мидорима звереет, ему больше всего хочется заткнуть болтливый рот. Такао немеет каждый раз, как Шинтаро подкидывает его выше, тесно вжимается бедрами, прижимая к двери намертво, и под удобным углом накрывает ртом тонкую шею, тянет кожу, гладит языком по следам зубов. Во рту вкус соленого металла, и даже воздух пахнет тяжелым густым запахом крови. И от этого запаха туман в голове густеет, Мидорима вообще не понимает, что делает, ему хочется сжать Такао до невозможности вдохнуть, но он только рвет руками рубашку и трется об обнаженную кожу. Такао знает, что он единственный в этой комнате, кто может мыслить разумно, но сознание ускользает. Невозможно думать разумно, невозможно думать вообще, когда чужие бедра вжимаются в болезненный стояк. Такао висит на Мидориме, обвившись ногами, и от малейшего движения его раскачивает. Он ненавидит свои брюки, ненавидит пуговицы на рубашке Мидоримы, корябающие кожу, ненавидит губы Мидоримы на своей шее, ненавидит Мидориму, но хочет его гораздо сильнее. Так сильно, что перед глазами рябит и пляшет.
Такао отталкивает его от себя и, опустившись ногами на пол, хватает Шинтаро за воротник пиджака и тащит в ванную. Тело не слушается, словно пьяное, бьется о косяки и углы, да и Мидорима активно мешается, не давая ступить и шага, тут же ловит в кольцо рук, целуя везде, куда может дотянуться.
- Зверюга, - усмехается Казунари, прижимаясь к чужому лбу. Дыхание горит на губах, и внизу живота сводит сладко-сладко. – Если ты не успокоишься, я сам тебя трахну.
Легкое непонимание проскальзывает на лице Шинтаро. Такао смеется так звонко и радостно, что напряжение в груди сдувается, как выпущенный в небо воздушный шарик. Все-таки Мидорима остается Мидоримой, его тело действует отдельно от разума: тело хочет быть внутри Такао, а разум все еще отказывается это признавать. Упертое и глупое сознание точно не входило в планы Такао на сегодняшнюю ночь.
Он тянет Мидориму за собой и закрывает дверь. Площадь ванной полтора на полтора - узко и тесно, почти как застрять друг с другом в гробу. В этой тесноте нет ничего, кроме них двоих. Мидорима всматривается в чужие глаза в приглушенном свете светильника. Вот так четыре стены ограничили весь его мир в полутора метрах. Его мысли, его безумие, его настоящее, его последняя граница. Просто человек. Шинтаро сжал чужое лицо в ладонях, приподнял выше. Губы, вспухшие и покусанные, колдовские глаза, кожа, вымазанная в чьей-то крови его руками. Такао смотрит в ответ, подставляясь взгляду, позволяя, наконец, на себя посмотреть, и смотрел сам. Перед ним застыл его потрепанный зверь, этот зверь рвал за него чужие глотки. И в эту секунду, когда они впервые увидели друг друга, Такао потянулся к нему, не замечая, что Мидорима оказался быстрее. И через мгновение Казунари сметает к стене сильным телом, он только и успевает, что дернуть кран и обвить шею Мидоримы руками. Шумит вода и еще сильнее шумит в голове Такао. Громкий, ошеломляющий шум.
Мидорима подхватывает его под спину, заставляя немыслимо выгибаться, целует грудь, собирая воду языком. Такао тянет его к себе за плечи, и Шинтаро жжет где-то под ключицей. Боль и руки Такао теперь катализатор, он теряется и жмет сосок зубами. Казунари срывается на стон, и от этого в позвоночник Шинтаро словно вгрызаются разряды тока. Он вспоминает клетку, пальцы Такао на ранах от плети, его ногти на разодранной коже, его голос, и все накладывается на реальность. В ней Такао стонет не своим голосом, жмется ближе, крутит бедрами, потому что пальцы Мидоримы давят меж ягодиц через ткань. Ему нравится ощущение тонкого шва под самыми кончиками, ему нравится водить складкой ткани по чувствительной коже, нравится ощущать, как Такао напрягается, зажимая его ладонь. Мидорима бьется сомкнутыми пальцами внутрь, и Казунари обхватывает его спину, словно боясь упасть, вжимается лицом в шею. Ему нравится дикий запах Шинтаро - запах трав, подпаленный безумием. Такао сдирает с него влажную одежду и толкает под воду, вступая следом. Его бесит вид чужой крови на лице, на шее, где-то кровь пропитала ткань и теперь течет вниз по телу розоватыми струйками. Такао вытирает его руками, стирает грязную воду, лижет обнаженную кожу, ведет языком от груди до подбородка. Мидорима, тревожный под этой лаской, вскидывает голову, и Казунари приходится встать на носочки, чтобы дотянуться до губ. Шинтаро ловит его язык своим и теряет дыхание – словно до сердца дотянулись пальцами.
Ему приходится раздевать Такао вслепую - слишком жаркими оказываются поцелуи. В ванной душно и влажно от густого пара, иначе отчего Такао так тяжело, рвано дышит в ухо? От чужого дыхания внутри все поджимается дрожащим комком, и Мидорима не успевает заметить, как вскидывает Такао на себя. Не выдерживает: обхватывает худое тело руками, жмется теснее, целует жарче. Под его губами на шее Такао расцветают бурые соцветия, а сам он вздрагивает в его руках, ерошит носом потемневшие от воды волосы и дыши прерывисто. Легкие словно стягивает спазмом, и от прикосновений Шинтаро у Такао замирает, тяжелеет в груди. Это просто безумие. Безумие – то, как кожа кипит под кончиками пальцев, то, как Такао теряет контроль, отдаваясь чужим рукам. У Мидоримы вместо глаз два котла с кипящей лавой, и, сгорая, он вспоминает, почему ушел тогда. Попался в свою ловушку, когда приходил к нему, ждал его вздохов, его злобы - до дрожи в сердце. Уже тогда это было опасно. А сейчас стало необратимо, потому что не ненависти он ждет теперь – прикосновений кожи к коже. Руки Мидоримы касаются везде, где могут дотянуться, и его рук слишком много, его всего, зажатого в тесном объятии, слишком: жарко, мучительно, смертельно. Эта связь, выкованная из кипящего свинца, не могла иметь положительного исхода. Не могло кончиться хорошо начавшееся с «больно и крепко».
Это их ритуал очищения. Такао избегает поцелуев, подставляется воде, но внутри все горит, отзываясь на малейшее движение Шинтаро волной огня по венам. Мидорима - рядом, он глубоко внутри, и Такао чувствует, что больше не владеет собой, и только шепчет, задыхаясь, в чужие губы. Мидорима не разбирает его голоса, кровь шумит в голове, ему остается только смотреть на лицо Казунари: как он поджимает губы, прерывисто выдыхает, как жмурится, когда Мидорима особенно резко, совсем забывшись, бьется в его тело, как его мокрые ресницы дрожат и едва приподнимаются, обнажая подернутую дымкой тьму. Такао вслепую убирает влажные волосы со лба, закидывает руки за голову, пытаясь удержаться за стену – его волочит по скользкому горячему кафелю. Пальцы срываются по плитке, и его насаживает на член Мидоримы до основания, бросает в тесные объятия до несознанки. Мидорима знает, что это такое, он и сам как брошенный в космосе спутник не разбирает ничего, кроме гула далеких звезд: стоны эхом отзываются в голове, и в животе трепещет что-то волнительное. Мидорима боится этого чувства, он лучше других знает ощущение границы под своими руками: она трещит, впивается, ноет, и этой боли, близкой до сладости, невозможно сопротивляться.
Шинтаро наконец слышит его шепот.
- Смотри на меня, - низкий, дрожащий голос зовет издалека.
Такао смотрит, и в темно-синей радужке плавает огромный, пьяный зрачок – непроглядное болото без дна. Мидорима больше не тонет, он уже захлебнулся и Такао в его легких. Он вдыхает его, чувствует вкус воды в его поцелуях, ему дышать всего пару секунд, потому что тьма подступает пятнами и облепляет поверх ладоней. Шинтаро больше ей не противится, потому что его рвет по швам изнутри, обнажает собственную тьму, бомбит и взрывает. Он знает, что тьма не отпустит, как он не отпустит Такао. Он тянет его за собой, и тьма, одна на двоих, смыкается над головой с последним поцелуем.



У него огромная спина. Он поднимает руки, влезает в рукава рубашки, и под кожей, золотисто-медовой, горячей, от движений набухают мышцы. Застегивается, прячет свое шикарное тело в грубой ткани пиджака – совершенно нелепая, неподходящая ему одежда - и разворачивается, недоуменно глядя в чужие внимательные глаза.
Ему нравится на него смотреть. Он мог бы признаться, что это и было причиной, по которой он соглашался оставаться в его кровати по утрам. Потому что только утром можно безнаказанно пялиться, жрать его спину глазами. Можно позволить себе еще кое-что…
На часах 7.15, рабочий день начнется через полчаса. И они оба знают, что прийти вовремя у Кагами снова не получится.
- Тому, кто носит имя животного, стыдно иметь реакцию черепахи, - смеется Аомине, когда ему достаточно двух секунд, чтобы завалить Тайгу обратно на кровать. Дайки потянулся к его шее и провел самым кончиком языка, захватывая губами мокрую прядку цвета темной меди. От Кагами все еще пахло сексом даже после душа и ударной дозы кофе, и от этого запаха у Аомине сладко тянуло внизу живота. Но только ночью Тайга был сговорчивым и нетерпеливым, а утром его упрямство ни за что не обуздать. Кагами извернулся, подмял Дайки под себя и, больно цепанув зубами подбородок, стремительно поднялся с кровати. Аомине даже пальцем не пошевелил – надо же было дать этому идиоту почувствовать собственное превосходство. Он хотел съязвить, но прервался, не успев рот открыть, потому что взгляд притянуло к стене слева от кровати. И почему он вчера вечером этого не заметил?..
- Откуда у тебя эти фотографии? – спросил Аомине, задумчиво рассматривая снимки. Кагами недоуменно посмотрел в его сторону.
- А, это… - фыркнул он и с усмешкой добавил: – Да это звездочка нашего отдела.
На большей части снимков было лицо нового пса Шуутоку: вот он стоит у реабилитационного центра, вот несется широким шагом до автомобиля, а на лице такая вселенская ненависть, что аж искры из глаз летят. Но более интересная фотография висела в стороне, словно не имела особой важности. На ней он стоял, прислонившись спиной к двери джипа, спина напряжена, руки сжаты в кулаки. И, кажется, причиной его нервозности был Такао, стоящий напротив так близко, что между ними едва протиснешься. Руки босса Шуутоку лежали на темной двери по обе стороны от чужих широких плеч, и вырваться из этой хватки можно разве что напролом. Но новичок все еще стоит на месте и только жжется гневным взглядом. Такао ниже на полголовы, но уверенно смотрит в ответ, приподняв подбородок, растянув губы в самодовольной ухмылке. Словно не фото, а видеоролик – Аомине почти видел, как искрил паутиной воздух в тесном клочке пространства между двумя телами.
- Ловим его уже черт знает сколько, - пробормотал Кагами, широкой ладонью сгребая мелочь со стола в карман брюк.
- Зачем? – спросил Аомине, не оборачиваясь. – Он же мелкая сошка.
- Мелкая сошка, значит? – Кагами присел на стол. – Мы договорились с Йосеном, что их люди устроят ему засаду. И знаешь, что он сделал? Он убил их всех.
Аомине тут же обернулся.
- В смысле? – удивленно спросил он. – Он принципиально не убивает людей. Да что там убить – пушку с собой не носит. Мне же лично передавали эту информацию.
- А ты передал ее нам, – Кагами кисло улыбнулся. – Ну и кто кого подставил?
- Подставить полицию – ну не мечта ли?
- Это пока тебе смешно, придурок. - Тайга внимательно смотрел в глаза Дайки, и искорки веселья в синеве постепенно гасли. – У нас будут проблемы, тут ты прав. – Он склонил голову и ухмыльнулся: - А теперь представь, какие проблемы будут у вас.
Дайки напрягся. Проблемы будут, тут и спорить не о чем. В лучшем случае отделаются переговорами, в худшем… Как землетрясение - если зацепит, то всех. Шуутоку не только загнали себя в угол, но и втянули в это Йосен. А они потянут за собой Тоо как информаторов. Дайки почти чувствовал, как медленно затягивается веревка на шее.
- Не забудь захлопнуть дверь, - произнес Кагами уже в дверях.
- Ага, - глухо отозвался Аомине, задумчиво глядя на фото. Он подхватил снимок двумя пальцами за край и дернул, кнопка выскочила и беззвучно упала на ковер. – Ты ведь не возражаешь, если я это позаимствую? – спросил он, помахав снимком.
- Да делай, что хочешь. Только кота моего не пинай.
- Не обещаю.



Когда Мидорима открыл глаза, то не сразу понял, где находится. Да что там, он даже с трудом вспомнил какой сейчас день. Часов в комнате не было или он просто не мог разглядеть их в полумраке, да еще и без очков. Кажется, полдень. Солнце перекатилось на дальнюю сторону окна и осторожно выглядывало из-за плотных штор, улегшись тонкой блестящей линией на темном полу. Шинтаро попытался опереться на локти, чтобы подняться с кровати, но жгучая боль прокатилась под ключицей и взорвалась где-то в мышцах. Он оглядел себя мутным взглядом и с удивлением заметил однозначно чужие пижамные штаны и плотный слой бинтов, тянувшийся вокруг плеча и груди.
- Лежи, не дергайся.
Голос отозвался холодной дрожью по позвоночнику. Мидорима медленно повернул голову и в ту же секунду едва на слетел на пол – он и заметить не успел, как тело откинуло к краю кровати. Такао лежал рядом, подперев подбородок рукой, и смотрел в ответ с самой самодовольной ухмылкой, на которую только был способен. И голый. Абсолютно.
- Судя по тому, что твои глаза сейчас пытаются выйти за границы галактики, ты вспоминаешь вчерашнее, - констатировал Казунари с улыбкой. Мидорима сел на кровати и опустил ноги на пол, урвав себе несколько секунд без надзора внимательных глаз Такао, не упускающих из виду даже сущих мелочей. Мидорима чувствовал, как вместо мозга в черепной коробке билась пойманная в банку муха: в панике врезалась в стекло, пытаясь то ли убиться, то ли привести себя в чувство. И этот грохот отзывался по всему телу Мидоримы. Бам, бам, бам. Шинтаро попробовал глубоко вдохнуть. Не вышло: то ли душили бинты, то ли странное неуемное чувство. Стыд, неверие, ужас, неловкость.
- А вот сейчас ты, кажется, сбежишь, - лениво пробормотал Такао, провожая взглядом Мидориму. Дверь хлопнула раньше, чем он успел договорить. Шинтаро привалился к ней спиной с другой стороны и, зажмурившись, побольнее ударился затылком. Не помогло, картинки так и мелькали в его голове, как болиды на гоночной трассе.
- Эй.
Мидорима неохотно открыл глаза и попал под хмурый, недоверчивый взгляд Миядзи. Парень стоял напротив двери и сейчас больше походил на сторожевого пса, чем на одного из главарей клана.
- Я думал, ты до завтра проваляешься, - усмехнулся он и, увидев полное непонимание в глаза Шинтаро, продолжил: - Тебя же подстрелили, ты еще и столько крови потерял. А мы до сих пор не знаем, что произошло.
Мидорима все еще молчал, и Миядзи с тоской подумал, что информацию из него не вытянуть – то ли не помнит, то ли в шоке. Что-то изменилось в Шинтаро. Киёши не совсем понимал, что именно, но стоять с ним один на один в пустом молчащем коридоре почему-то было… нервозно.
- Такао тебя всю ночь пас: бегал тут с аптечкой, никого не пускал. Оцубо сказал мне, чтобы я тут…
Мидорима тут же его оборвал.
- Это все, что ты хотел сообщить? – холодно спросил он. Миядзи удивленно вскинул брови.
- Ну, вообще-то нет… - прозвучало неуверенное. – Насчет вчерашнего, в туалете…
Киёши искренне надеялся, что ситуация рассосется сама собой или новичок и вовсе забудет его слова, но тот все так же стоял, поджав губы, как робот, которого забыли включить. И это только добавляло идиотизма совершенно неловкой ситуации.
- Короче, - произнес Миядзи. – То, что я сказал тогда, было просто шуткой. Даже не думай, что я какими-то чувствами воспылал или еще хуже…
Дверь заскрипела. Мидорима не успел отойти, когда в проем протиснулся Такао, завернутый в одну лишь простыню, и прошел мимо.
- А вот и неправда, - насмешливо бросил он через плечо.
- Такао! – зарычал Миядзи, заалев до кончиков ушей.
- А тебя, Шин-тян, жду в кабинете, когда надоест заниматься самобичеванием, - прозвучало издалека. Но Мидорима этого почти не слышал. Он смотрел вслед волочащейся по полу ткани и огромному, ярче любого знамени, буро-синему пятну на шее Такао и мечтал исчезнуть с этой планеты.


И ничего он не занимался самобичеванием!
Мидорима широкими шагами срезал расстояние до главного кабинета, а коридор, длинный и словно бесконечный, как назло не кончался, позволяя ему еще дольше разбираться в своих мыслях.
Он убил человека. Даже несколько людей. Возможно, через какое-то время он бы смог оправдаться перед совестью тем, что это были преступники, но… Он не просто убил людей, он убил их ради Такао. Кажется, уже можно было надевать поводок, думал Шинтаро с язвительным самоедством. А еще хуже было то, что потом они переспали. Нет, это он его трахнул, он его целовал, он его трогал, потом вновь целовал, снова и снова…
Мидорима почувствовал, как в груди начинает теплеть. То, что осталось от него старого, искренне надеялось, что это стыд.
Когда он зашел в кабинет, Такао даже головы не поднял. Никаких шуток, острых фразочек, соревнований «кто первый отведет взгляд», в которых Шинтаро всегда проигрывал. Сейчас это был обычный парень – ладно, не совсем обычный, - который разгребал бумажные дела, занятой, усталый, с потемневшим от недосыпа лицом. Мидорима смотрел на него и не узнавал: этот человек, если Миядзи говорил правду, караулил его у кровати, помогал с раной, перевязывал, переодевал. Раздражение совсем как раньше хлынуло кислым на язык.
- Никто не знает о том, что произошло, - произнес Такао, не отрываясь от бумаг. Мидорима напрягся.
- О чем конкретно? – слова звучали как на зажеванной пластинке. Такао на секунду поднял взгляд, и в его глазах промелькнула до боли знакомая искра, словно он вот-вот что-то скажет. Но почему-то не сказал. Посмотрел совершенно нечитаемым взглядом и вновь вернулся к бумагам. Что происходит?
- Нас перехватили по дороге домой, двоих ты убил, насчет остальных не уверен, потому что мы быстро уехали, - буднично рассказывал Такао, попутно что-то черкая ручкой на листах. – Потом…
Он неожиданно осекся, и Мидорима решил, что если сейчас не вмешается, то точно услышит то, чего совсем не хочет.
- «Потом» не надо.
Такао несколько секунд смотрел ему в глаза, затем медленно выдохнул и отложил ручку. И почему Шинатро не покидало ощущение, словно ему… неловко?
- Пулю я достал, жить будешь, - добавил Такао, укладывая локти на стол. – Но вот что я хочу предложить.
Мидорима сжал и разжал кулаки. Напряжение гуляло по телу короткими судорогами, и после каждой услышанной фразы Шинтаро приходилось заставлять себя дышать. Его больше не пугала непредсказуемость предложений Такао, его пугал сам Такао, который за незначительный час превратился в человека, от которого он не знал, что ждать. Этот человек был сверх меры серьезен, этот человек думал и что-то решал. Тишина тянулась, и следом за ней тяжелела темная синева.
- Мы притворяемся, что всех убил я. Никто не знает о том, что ты взялся за оружие, а я не поручаю тебе и близко связанное с конфликтами. Ты все еще безопасный одуванчик, клан – живет прежней жизнью.
Мидорима нахмурился.
- Что ты хочешь взамен?
- Мне неинтересно, почему ты их застрелил, - тут же сказал Такао. Мидорима даже удивился тому, насколько жестко и торопливо прозвучал его голос. Он злится? Ему действительно все равно? Или же он тоже понял…
Мидорима мгновенно захлопнул короб с запрещенными мыслями, прежде чем они вырвутся наружу и сложатся в вывод, который он совершенно точно не готов принять.
- Я хочу знать, почему ты отказывался убивать до этого.
Что, просто взять и вот так выложить? Шинтаро запирал эти воспоминания несколько лет, менял в нем лица, менял события, чтобы прошлое взяло другой поворот. Он отгородился от всего, что могло дать воспоминанию жизнь.
- О, нет, - Такао сощурился, неотрывно наблюдая за тем, как меняется чужое лицо. Эмоции Мидоримы – головоломка для избранных, потому что меняется в неброских деталях. Такао вошел в их круг, как только поймал нужную волну и начал замечать любые мелочи: тоненькую складочку между бровей, напряженный подбородок, линию сжатых губ, которые Мидорима слегка прикусывал изнутри. И глаза. Намерение рассказать больше не имело вынужденной откровенности. Точнее, откровенность перестала быть вынужденной.
- Нет-нет-нет, - внезапно решил Такао. – Я знаю это лицо. Лучше мы встретимся один на один и поговорим. Тут слишком много ушей.
- В городе?
Казунари откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
- Ты зовешь меня на свидание? – он насмешливо улыбнулся.
- Все, с меня хватит, - Мидорима лишь покачал головой и развернулся к двери. Такао тут же его окликнул:
- Да шутка это, расслабься.
- Тогда ответь на один вопрос. - Шинтаро оглянулся через плечо. – Зачем ты это делаешь?
- А ты думаешь, что мне все равно? – Такао драматически ужаснулся. - Ты же первый человек, которому я разрешил в себя кончить! И первый, кто упал в обморок после секса со мной!
- Это была потеря крови, - процедил Мидорима. Он уже видел, как начинает разгораться демонический блеск в чужих глазах, а это значит, что пытаться заткнуть Такао сейчас это то же самое, что останавливать волну цунами зонтиком. И эта волна уже готова на него обрушиться.
- Ты просто не хочешь признать, как я великолепен в сексе, – мурлыкнул Такао.
Мидорима промолчал. Он просто хлопнул дверью так, что затрещали петли.
Не-вы-но-си-мый.



«Ты что предпочитаешь: кафе, парк? Отель? »
«Я даже спрашивать не буду, откуда у тебя мой номер».
«Я твой босс, я должен знать даже цвет твоего белья. А, нет, я же сам его сегодня одевал на тебя :Р»
Мидорима откинул телефон подальше на диван и вытянул ноги. Раздражение внутри зудело сильнее боли в плече, и Шинтаро почти ненавидел себя за это. А еще он сгорал от стыда. Любая попытка памяти выбросить воспоминание о вчерашней ночи заканчивалась тем, что Мидорима тут же запирал свои мысли, всей душой желая провалиться сквозь землю. Он больше не хотел здесь находиться, не хотел лишаться рассудка от малейшего слова Такао…
Он всерьез решил уйти. Придется найти несколько подработок, взять кредит – черт, да он даже квартиру согласен заложить. Когда, если не сейчас, об этом сказать?
Телефон тихо пискнул.
«Давай встретимся в западном парке».
«Как туда добраться?»
«Кимура знает. Но он куда-то провалился, а я торчу в машине уже полчаса».
Мидорима несколько секунд смотрел в пустой экран сообщения.
«Я хочу с тобой серьезно поговорить».
И тишина. Ни одного сообщения. Мидорима подумал, что Такао просто не обратил внимания, но он в свою очередь тоже не станет волноваться. Если понадобится, то он уйдет без объяснений. Убьют так убьют, Мидорима просто больше не может этого выносить.
Сообщение не пришло через час и даже через два. Непонятное чувство подъедало ощущение спокойствия, и на третьем часу, когда за окнами потемнело, Мидорима очнулся за дверями своей комнаты, столкнувшись нос к носу с Оцубо.
- Такао пропал.
Шинтаро ничего не спрашивал. В его подсознании не было мыслей, лишь абсолютная уверенность, что что-то пошло не так. Разбросанный в хаосе их с Такао столкновения пазл за считанные минуты сложился в полную и совершенно элементарную картину. Причина была настолько простой, что Мидорима едва не рассмеялся прямо при неполноценной верхушке клана, пока они все вместе ехали в сторону западного парка. Ну кто бы их отпустил после нескольких трупов? Вот только взяли они не того.
Когда прибыли на место, Миядзи выскочил из машины прежде, чем она затормозила. Мидорима пошел за ним следом, пересекая стриженную лужайку до стоящей вдалеке машины. Ноги, онемевшие, едва волочились. Шинтаро тяжело переставлял ноги, а цель словно не становилась ближе. Страх застал врасплох, оглушил неожиданно сильно – холодными пальцами по молотящему сердцу. Мидорима на ватных ногах дошел до открытой двери, перед которой стоял Миядзи, и заглянул через его плечо. Оцубо открывал двери, проверял багажник, но правда оставалась той же: в автомобиле никого не было. А под сиденьем валялся телефон, оброненный или специально забытый – неизвестно.
Мидорима наклонился и подцепил пальцами мобильник. Разблокировал парой движений, и на экране высветилось недописанное сообщение. Корпус хрупкого устройства затрещал в ладони.
«Если тебе взбрело в голову уйти, сейчас самое время передумать. Я ни за что тебя не отпущу, ясно? Потому что я…»

Download Depeche Mode Heaven for free from pleer.com

@темы: kuroko no basket, хроники шизобретателя-фиголога, мячедрочер

---

Мастер сбегать от жизненных проблем в аниме снова в эфире

Чем больше нахожу по ним артов, тем чаще дышу в пакетик. Нужно в срочном порядке сжечьсжечь желание что-нибудь по ним написать, я же лопну, боженьки. Поэтому я трепетно ищу и собираю в коллекцию.
Сегодняшний пейринг для обмороков и восторженных аплодисментов от моей грязной фантазии Мидорима\Такао\Миядзи. Ладно, кого я обманываю. Такао\Мидорима\Миядзи. Уже давно покушаюсь на эту троицу, но все еще пытаюсь убедить себя, что мне просто нравится их броманс и тим-плей. Но нет же...

больше милоты

@темы: kuroko no basket, пришел, увидел, дай другим посмотреть, мячедрочер

---

Наша песня хороша, начинай сначала

Девчонки полюбили не меня.
Девчонки полюбили гармониста баскетболистааа... (с)
Я просто поору, можно?

этот пидрстчский браслетик, божечки!

много Ниджимуры. КРИТИЧЕСКИ МНОГО НИДЖИМУРЫ

КАКОЙ КАТ ЗАЧЕМ КАТ


Суровый командир отряда быстрого реагирования Тейко накажет вас анально в случае неудачи.



Пхххх *издает звуки дарт-вейдера*. Дыши-дыши-дышииии.



Я бы на месте Аомине уже залила весь пол. Хэппиэр. Соу мач хэппиер!

@темы: kuroko no basket, пришел, увидел, дай другим посмотреть, мячедрочер, успокойте пациента

---

Кто-то проснулся и его осенило.

Всплыло тут вдруг и я вспомнила. Все же приверженность к Мидориме как к персонажу из меня вытащить, если разве что каленым прижечь. Чем глубже его для себя открываю, тем больше я поражаюсь тому, какой это потрясающий персонаж. Сколько бы его не хаили, что вот холодильник, вот типичный цундэрэ, вот шаблон подъелся, глыба льда в штанах да никакой Нарнии за дверями души. А я наткнулась на арты и меня снова накрыло. Это же такая тонкая душевная организация, холить, любить и лелеять! И я понимаю, почему Такао таскается с ним чуть менее чем 24\7. Разве отпустишь его, такую хрупкую вазочку - ну и что, что там поверх роспись римских сражений - и разобьется ведь. А такие вазы просто так не собираются. Поэтому и остается разве что носить собой, протирать и любоваться украдкой.

Сердце прям разрывается

@темы: kuroko no basket, мячедрочер, успокойте пациента

---

Я совсем запамятовала. Это заметка для стесняшек и любопытных.
у меня есть аск. Давно, но я только недавно вспомнила о его существовании. Так что вэлкам. На всякий случай: нет вопросов, на которые я не могу ответить, ни из соображений приличия, ни - упоротости. Дерзайте, пирожочки
ask.fm/sleepingdespair

любимая гифка для привлечения внимания

@темы: при-личное

---

Я больше не могу молчать

Господамы, нас упороло. Нас упороло так, что я опиздошена сегодняшними тенденциями моего диалога с  немцы тоже улыбаются Серию посмотрела я, а добил он ХД
не буду выносить эту немыслимую, непостижимую рациональному уму вакханалию. хотя какие здравомыслящие умы в моем дайри гыгы
я вам выношу итоги. мы я а скорее всего все таки мы пишу фанфик. Цундеремегане-дрочерам, мидотакерам заранее вменяю китайскую мудрость: не сцы! Я не прекращу писать мидотаку как мыши не перестанут есть кактус ибо я грешен, отец мой Я даже больше скажу, после Тьмы я намерена сварганить мини, но об этом позже

Почему нас упороло по НиджиАка

это же поле непаханое! Срочно хочу писать/читать/проникаться

Почему нас упороло по Аомине/акаши

мы не знаем. Серьезно. Мы увидели и нам доставило. Как ж тут не пошликать

ну и по стариночке...

ан-нет! В общем это или мидоака или акамидотака. Стреляйте.

Вопрос: могу ли я? хочу ли я?

1. пиши ниджиаку: больше топов, больше хардкора		7	(31.82%)
2. пиши аомине/акаши, раз в год можно упороться		1	(4.55%)
3. акамидотаку! и четвертого добавь! а Коганея в кустах!		2	(9.09%)
4. окстись, неразумная, пиши мидотаку и не дергайся!		4	(18.18%)
5. давай всё и можно без хлеба		6	(27.27%)
6. вариант для пингвинчиков		2	(9.09%)
Всего:		22 Всего проголосовало: 15

@темы: kuroko no basket, я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с), мячедрочер

---

Ниджимура! Заечка, солнышко! А как славно его нарисовали в аниме У меня отдельная боль, когда в манге персонаж красавчик, самЭц и золотце, а в аниме он какашка перееханная телегой.

05.04.2015 в 04:11

Пишет  [Hikikomori]:

да, сегодня я буду постить это снова и снова xD живительные Нджмр и Акш

пссс, на минутку: Ниджимура-сан играет, как бог

the rainbow captain <3

Йоло. МНЕНАДА игру Ниджи-сана в дневнике.







Очаровательный.

чиби!Акаши

Котик х3









И только я начинаю хотеть орать "больше НиджиАки, больше Ниджимуры!", как вспоминаю, что в следующей серии

уже.

уже будет сцена, что разбивает мне кокоро, ибо фаноны, отп и прощай, Ниджи. ЗАРАНЕЕ НЕДОДАЛИ.



Чтобы совсем не заунылеть - бугагуля.

п.с. ну и нельзя не оф!НиджиАкаКуро :3

В память о славном дне. <3

@темы: пришел, увидел, дай другим посмотреть

---

У этой тьмы твои глаза ч.4

Автор: Latishia
Беты:  Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.

Глава 4

Под истошный вой сирены люди неслись по этажам, и от этого грохота стены ходили ходуном. Громче топота чужих шагов билось сердце Мидоримы, которому не посчастливилось застрять между двух огней: справа приближалась толпа разъяренных якудза, слева шумела подъезжающая кабина лифта, в которой мог быть кто угодно. Действительно кто угодно: от еще одних якудза до полиции, что приехали на сработавшую сигнализацию. По подсчетам Мидоримы, критическими могли оказаться оба исхода, поэтому, сделав глубокий вдох, он ворвался в комнату и принялся реветь во всю глотку:
- Вы какого хрена тут рассиживаетесь?! Жопы подняли и бегом!
Четыре головы одновременно повернулись в его сторону. Мидориме начало казаться, что первый вариант - «залететь в комнату, размахивая пистолетом» - был все-таки лучше. Но пистолетов он все еще не носил из принципа, поэтому сейчас с некоторой досадой и стыдом за вынужденную опрометчивость наблюдал, как разваливается его драматический кружок…
- Но… - проблеял один из охранников, - камеры…
Мидорима слегка растерялся.
- Камеры? – И, увидев точно такое же недоумение в глазах людей, закричал снова: - Этот ублюдок сейчас где-то там, а вы в экраны пялитесь?!
Четверка как по сигналу подорвалась с кресел и выбежала в коридор. Шинтаро проводил их гневным взглядом и подошел к экранам, располагавшимся на всей стене. Когда дверь за ним захлопнулась, он облегченно выдохнул и склонился над столом охраны.
- Было очень грубо с твоей стороны обозвать меня ублюдком, - донеслось глухое откуда-то из шкафа. Дверь распахнулась, и из жестяного короба вывалился Миядзи.
- А как тебя еще назвать? – Глаза Мидоримы холодно сверкнули. – Идиот? Эгоист? Потенциальный труп? – Он тяжело вздохнул и выпрямился. - Я думал, мне тебя по всем камерам придется выискивать.
- Я же прислал смс, что я застрял в охранной! – тут же ощетинился Киёши.
- Ты приложил к смс карту здания, а Оцубо мне не сказал о ней, когда отправлял сюда за тобой.
- Бесишь, - Миядзи фыркнул и пошел к двери. - И почему за мной именно тебя послали…
Киёши дернул за ручку и хотел было выйти, но Мидорима нагнал его в два шага, дернул за воротник и прижал спиной к стене ровно за секунду до того, как мимо дверей пробежали еще трое. Миядзи ошарашенно уставился в чужие холодные глаза.
- Может, потому что за человеком, который, никого не предупредив, в одиночку влез в чужую организацию и выдал себя, отправили того, чья смерть не будет потерей? – прошептал Мидорима, приблизившись к его лицу, чтобы было слышно. – Не выберутся, так пусть дохнут вдвоем. Понимаешь, о чем я?
Миядзи, смущенный и раздраженный, опустил взгляд. Конечно, он понимал. Сам бы он вообще никого не отправил. И даже если им удастся выбраться, никто не станет его слушать: ну полез он за записями камер последних встреч кланов, пусть это и была последняя зацепка, ну сработала сигналка, когда он взломал сеть, ну застрял… Накосячил – выкручивайся, выкрутился – не вляпайся снова.
Мидорима вытащил его в пустой коридор и быстрым шагом направился в известную лишь ему сторону. К удивлению Миядзи, план у новичка был, пусть и весьма своеобразный. Сначала они нашли кладовку для персонала, Мидориме после коротких уговоров удалось усадить Киёши в тележку как можно компактнее и закидать его сверху черными, невесть чем забитыми мешками. Шинтаро вытолкал тележку в коридор и повез к лифту. Сердце беспокойно сжималось. И под дребезжание створок лифта рядом раздался торопливый топот шагов. Мидорима медленно повернул голову, отчаянно выискивая в пустоте головы хоть какую-нибудь мысль. По нулям. Инстинкт выживания забил собой все до последней клетки.
Люди пробежали мимо, и только один с подозрением остановился рядом с лифтом.
- Пацан, а ты что тут делаешь?
- Мусор вывожу, - спокойно ответил Мидорима. Горло словно картонное, сохнет и дерет. – Воняет же. Вы лучше за людьми своими последите. Один пробежал по коридору, чуть не опрокинул тут…
- Как выглядел? – вдруг зарычал мужчина.
- Блондин. Шпала такая в костюме. Несся с перекошенной рожей и вон туда побежал.
«Мудак», - мрачно думал Миядзи, пытаясь не дышать в тесной тележке.
Незнакомец убежал в указанную сторону без лишних слов.
Только оказавшись в машине, оба смогли облегченно выдохнуть. Мидорима откинулся головой на сиденье и рассматривал рябь на потолке автомобиля. Как он пришел ко всему этому? Где его принципы «не вмешиваться, не выделяться, не обращать внимания»? Он знал, чем рискует, и все равно полез – не наказания боялся, просто понимал, что терять нечего, и если можно хотя бы попытаться… Мидорима выпрямился и сжал ладонями руль. С каких пор он стал альтруистом? С каких пор он начал жить по правилу «тонешь сам, то хотя бы вытащи другого»? Солидарность жертвы к жертве? Он замотал головой, пытаясь раскидать по местам беспорядочные мысли. Он не жертва. Черта с два он станет к себе так относиться.
- Хотя бы получил то, за чем пришел? – он посмотрел на Киёши. Тот заметно скис.
- Нет, - уныло проговорил он и улегся головой на стекло. – Сирена сработала, как только я начал копировать файлы. Только флешку выдернул - и охрана повалила.
- И почему я не удивлен…
- Да пошел ты, - миролюбиво отозвался Миядзи.
- Ладно. Когда спросят, скажи, что это я виноват.
Киёши поднял голову и ошарашенно уставился в ответ. Ему показалось? Или это очередной сарказм? Но Мидорима продолжал говорить, спокойно глядя на дорогу:
- Потерял флешку, нарвался на охрану, случайно вырубил электричество - придумай что-нибудь.
- Тебе влетит, - промямлил Миядзи неуверенно. Мидорима только усмехнулся.
- Серьезно? Ты правда думаешь, что со мной могут сделать что-то еще более ужасное?
Киёши смущенно отвернулся, но через секунду расплылся в улыбке. Новичок покрывает его, кто бы мог подумать.
- Где ты этому вообще набрался? – Миядзи рассмеялся и пробасил голосом Мидоримы: - «Жопы подняли и бегом!»
Мидорима только поджал губы.
- За несколько недель мне было у кого учиться.


Через час Мидорима ехал уже в другой машине, на сей раз забирать Такао. Он не сразу понял, почему ехать нужно было именно ему, но водитель объяснил, что больше некому. В доме никого не оказалось. Мидорима ненавидел бегать по поручениям, как собачонка, но любил такие тихие, медлительные деньки. В последнее время они были редкостью, и такими моментами он искренне наслаждался: дом пустовал, и умиротворяющая тишина оседала в комнатах, сочилась сквозь окна и заполняла улицы. Тишина кутала и баюкала, воздух густой, как патока, рябил на солнце, и Мидорима щурился и съеживался на сиденье, засыпая. Он уже и забыл, каким прекрасным может быть спокойствие. С появлением Такао в жизни все повернулось вверх дном.
- Приехали, - окликнул водитель. – Он наверху.
Шинтаро недоуменно уставился на здание и узкую неприметную вывеску. Реабилитационно-восстановительный центр для детей-инвалидов. По лестнице до второго этажа Мидорима почти влетел - атмосфера здесь нагнетала, словно за порогом время не имело силы. Почувствовал себя как в той камере: скованность, бессилие кинулись на плечи и впились тяжестью. Мидорима вошел в первый же кабинет и застыл.
- Ну что, пилот, готов на старт?
- Готов!
- Крылья расправляем!
Мальчишка на чужих плечах раскинул руки, распрямил спину, медленно и неуверенно, и резко сжал колени – неожиданно качнуло назад.
- Ты мне уши раздавишь, друг! – Такао рассмеялся и запрокинул голову, чтобы лучше видеть детское взволнованное личико. – Хотел быть пилотом? Хотел! А пилоты ничего не боятся!
- Я не боюсь! – воодушевился мальчик. – Команда на взлет!
Такао ухватился за маленькие ступни на своей груди и затарахтел. Звук был больше похож на рычание старого трактора, чем шум от самолетного двигателя. Казунари побежал по комнате, обходя хохочущих детей, перепрыгивая через игрушки, ребенок на его плечах хихикал и задевал ладошками свисающие с потолка оригами. Мидорима молча стоял в дверях, перехватив себя рукой, в груди наливалось горячей тяжестью - вот-вот разорвет. Новое, необъяснимое чувство охватило его до онемения. Именно в эту секунду Такао его заметил.
- Пилот, к оружию! Впереди великан! – и с громким «ж-ж-ж» понесся прямо на него. Мидориме только и оставалось, что ошарашенно смотреть, как парочка врезается в него, едва не сбивая с ног, и хохочет, долго, задыхаясь. Казунари подхватил мальчишку под мышки, снял с шеи и мягко перекинул на Мидориму. Мальчик повис на его шее, и только тогда до Шинтаро дошло, что своих ног юный пилот не чувствовал. Недоумение и неловкость на лице новенького Такао разглядел тут же, поэтому забрал мальчика с рук и отнес в инвалидное кресло. Остальные дети, которые стояли в стороне и с нетерпением ждали освобождения своего «самолета», тут же облепили его.
- Извините, ребят, но мне уже пора идти. - Последние слова потонули в раздосадованных вздохах. Такао ткнул пальцем в сторону двери. - Видите вон того хмурого дядьку? Он пришел меня забрать, а отказать я ему не могу.
Десяток детских глаз тут же с гневом воззрился на Мидориму. Если Такао сумел настроить детей против него за секунду, то чего ему стоит проделать то же самое с целым кланом…
- Но если вы будете себя хорошо вести, то он привезет меня обратно.
Дети засияли улыбками, и Такао потрепал каждого по голове. Мидорима не мог на него смотреть, поэтому, когда Казунари подошел ближе, между ними повисла неловкая тишина.
- Такао-сама! – Подбежавшая девушка в белом халате спасла положение. – Я хотела сказать, что вы были очень добры к нам…
Казунари слегка сжал ее предплечье.
- Все в порядке, - улыбнулся он. – Вам есть куда потратить эти деньги. Возражений я не приму. Пока, хулиганы! – Под разрозненный звон детских голосов Такао помахал рукой и, обойдя Мидориму, вышел в коридор. Шинтаро оставалось только следовать за ним вниз по лестнице.
- Полагаю, сейчас ты будешь рассказывать, как переспал с ней, - сухо констатировал Мидорима.
- Нет, - продолжая спускаться, Такао обернулся. – Дай угадаю. Сейчас ты думаешь, что мы, грязные подлые якудза, спонсируем центр для инвалидов в своих корыстных целях, а моя мокрая мечта, естественно, перетрахать весь женский и не очень персонал центра. Нет, серьезно?
Мидорима увидел его колючую ядовитую ухмылку и пристыженно опустил глаза. Костяшки сжатых кулаков уже сводило.
- Ты думаешь, мы только грабим, убиваем, гавкаемся с другими кланами? Благодаря нам люди спокойно спят. А кто-то и жизнь начинает заново, - Такао отвернулся, и его следующие слова прозвучали чуть тише: - Вырасти уже, домашний мальчик.
Мидориму словно под дых ударили. Он беспомощно сжимал и разжимал кулаки, впившись в черный затылок испепеляющим взглядом. Домашний мальчик? Жизнь начинают? Тогда какого черта Такао разрушал его жизнь с извращенным упорством, растирал в грязь его гордость, вынуждал таскаться за собой, как затравленного пса! Мидорима остервенело хлопнул дверью автомобиля и уставился в окно. Везде был Такао, все разговоры были о Такао, все, что он делал, было связано с Такао. Шинтаро чувствовал, что буквально дышал им, настолько близко, плотно, неотступно он оставался рядом. Мидорима ненавидел этот воздух, ненавидел жгучий яд в своих легких, ненавидел Такао – разрушительной, безумной, ошеломительной ненавистью.
- Почему ты всегда сидишь впереди? Разве не твои подчиненные должны защищать тебя своими телами от малейшей опасности? – язвительно спросил Мидорима.
- От чего защищать? Боишься, что меня ослепит светофор или испугают наряды пешеходов? – Такао перегнулся через сиденье и рассмеялся: – Эту машину разве что танк повредит. – Он прищурился. – Или ты беспокоишься за меня?
- Что за чушь… - Мидорима покачал головой. От чужого тяжелого взгляда под воротником прошибло горячей дрожью. – Это полный… Я даже не знаю, как это назвать.
- Стокгольмский синдром, - Такао прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку.
- Что? – недоуменно переспросил Шинтаро. Он так ожидал услышать в ответ колкость или пошлость, что даже растерялся. Но Казунари уже отвернулся.
- Куда едем?
- Домой, куда еще.
Такао удивленно вскинул брови.


Мидорима сбежал. Он даже не пытался скрываться - слишком много суматохи, возни с Миядзи, так что просто взял и вышел через главные двери. Это даже не было побегом: он просто ушел, куда глаза глядят. Не было смысла сбегать и прятаться, когда точно знаешь, что тебя найдут. И он ушел. Не торопился, не разбирал дороги, не думал, где остановится, просто шел. Солнце клонилось, таяло на горизонте, свет расползался по земле, словно сливочное масло, пока последний луч не укрылся за высотками. Силы кончились у моста, и Мидорима просто сел на тротуар, прислонившись спиной к железным прутьям ограждения и подтянув колени, а перед лицом неслись вереницы автомобилей, с ревом вгрызались в асфальт и исчезали в дали. Огни вечернего города далеко за мостом вспыхивали разноцветной моросью, расплывались по темной глади реки - так оно мазалось перед глазами Шинтаро.
Он держал себя под контролем. До сегодняшнего дня он был уверен, что у него это получается. До сегодняшнего дня его мир, переломанный, криво сросшийся, еще уверенно стоял на ногах. Мидорима уперся локтями в колени и уронил голову на ладони. Его жизнь рвало на части, в две стороны, и он стоял ровно по центру. Его черно-белое, верно-неверное больше не имело силы. Не имело двух полюсов. Не могли вымазанные в крови ладони Такао держать детские ладони. Не могла его извращенная душа быть настолько светлой. Не мог Мидорима, стерпев, осознав, отгородившись от пережитого, тянуться к нему. Когда он переступил границу? Когда это перестало быть просто обязанностью – выплатить долг - и стало осознанным поведением: жить по законам клана, вытаскивать Миядзи, следовать за Такао шаг в шаг?
Мидорима выпрямился, запрокидывая голову, медленно выдохнул – чуть надавишь и разорвет ведь. Самая важная, самая неприкосновенная граница была впереди. Он цеплялся за нее, он подвязывал к ней свою стойкость и то, что еще мог называть собой. А больше у него ничего не осталось.
- Надеюсь, не топиться ты сюда пришел.
Чужое плечо плотно прижалось сбоку. Нашел все-таки, выследил. Мидорима повернул голову, открыл глаза и только фыркнул:
- Псина приставучая.
- Котяра капризная.
«Вот опять он так улыбается», - плыла усталая мысль в голове Шинтаро. Он уставился в черное, беззвездное небо.
- Ну так что, скажи мне, искупнуться захотелось?
- Если бы я хотел умереть, я бы покончил с собой сразу после того, как ты выпустил меня из той камеры, - холодно произнес Шинтаро. Он больше не боялся того, что Такао с ним сделает, страшнее было то, что он делал с его жизнью.
- Тебе страшно, что, выбирая между мной и смертью, ты выбираешь меня, - просто объяснил Такао. – Страшнее другое. Ты все еще думаешь, что это из-за желания жить?
Мидорима посмотрел на него огромными, неверящими глазами.
- Нет, я не читаю мысли, просто у тебя на лице все написано.
- Какого черта тебе от меня нужно?.. - шепот потонул в измученном выдохе, реве автомобилей, шуме ветра над оживленной автострадой.
Такао скользнул взглядом по его губам и вскинул глаза. Смотрел долго, глубоко, гипнотизирующе. «Подчинить тебя, привязать к себе, лишить рассудка, и пусть вся твоя вселенная будет завязана на одном моем имени».
Дыхание перехватило.
- Свозить тебя на вечеринку одного клана, - он улыбнулся, и Мидорима облегченно выдохнул. – Есть возможность разузнать там что-нибудь. А ты должен меня сопровождать.
Мидорима кивнул и начал подниматься, но Такао навалился сзади, нависая всем телом. У Шинтаро в ушах зазвенело - настолько пугающе знакомым оказалось ощущение тяжести на своей спине. Горячий шепот обжег ухо, пришлось зажмуриться, чтобы отбиться от надвигающейся волны дежавю. Сердце пропустило удар.
- Только помни, Шин-тян, - быстро прошептал Такао, - если идешь во тьму, никогда не оборачивайся. Иди до конца, но никогда, ни за что не оборачивайся.


Здание, в которое они приехали, поразило своей роскошностью. Мидорима был уверен, что все самое поразительное он уже видел, но когда шел рядом с верхушкой клана Шутоку, а мимо проходили знаменитости и политики мирового масштаба, он понял, что не видел и десятую часть. Он не испытывал перед ними трепета, ему были безразличны заинтересованные взгляды в их сторону. Больше всей этой чепухи его поражало то, насколько открытым был мир якудза. Оцубо рассказывал про другие кланы, про их деятельность, Такао, не стесняясь, тыкал пальцами, наглядно объясняя кто где. Это было бы похоже на посвящение, если бы Мидорима так старательно не гнал эту мысль.
- Хотя, конечно, больше всего людей здесь от клана Кайдзё, - добавил Такао. - Они держат игорный бакуто в городе. Все подпольные казино, пачинко, все принадлежит им. А еще их лидер – симпатичная мордашка.
На втором этаже, представляющем собой широкий балкон по периметру всего зала, открылась центральная дверь. Молодой человек, вышедший под сдержанные аплодисменты, с улыбкой поклонился.
- Друзья, я рад приветствовать вас в своем доме! – оповестил он с приторной сладостью в голосе. - Угощайтесь, пейте сколько душе угодно, сегодня это все для вас!
Стоящие внизу люди захлопали уже оживленнее. Мидорима отметил, что паренек и правда был примечательной внешности – кажется, его лицо он видел на рекламных билбордах. Женская часть зала, судя по взволнованным томным вздохам, думала о том же.
- Кисе Рёта, - с умешкой объяснил Казунари. – Давалка та еще.
- Такао, - жестко оборвал его Оцубо. – Тебя могут услышать. У нас хватает проблем.
- Ладно, я хотел сказать, он пользуется большой популярностью у мужчин.
- Пойду к нему напрямую, думаю, у него достаточно информации. – Оцубо растворился в толпе.
- А у нас с вами другая, не менее ответственная миссия. – Такао подхватил Миядзи и Мидориму под локотки и повел к бару. Когда на стойке перед ним появился стакан с виски, Мидорима недоверчиво уставился на главу клана.
- И что у нас за миссия?
- Напиться, - с улыбкой признался Такао и, отсалютовав бокалом, залпом выпил содержимое.
- Я не особо люблю алкоголь.
- Когда на работе есть возможность развлечься, он никогда ее не упустит, - пояснил Миядзи и со звоном поставил на поверхность стойки пустой стакан. – Привыкай.
К этому невозможно было привыкнуть так просто. Такао, повеселевший и еще более развязный, бросался горячими взглядами, много смеялся над шутками Миядзи, слизывал виски со своих губ кончиком языка и говорил, говорил, говорил. Что никто не вынуждал его оставаться в клане, он пришел туда по своей воле, что у него всегда хватало проблем из-за своего длинного языка. Что клан заменил ему семью, и тут в разговор встревал захмелевший Киёши, убеждая: без Такао не было бы никакого клана. Алкоголь горчил в горле травяной крепостью и вливался в бокал с молчаливой подачи бармена, скользил по стеклянным стенкам, закручивался водоворотом и накрывал кусочки льда. Такой была жизнь Мидоримы сейчас: пьяная, безумная.
Когда Мидорима перестал считать стаканы, Миядзи ушел проветриться. И Такао теперь смотрел прямо на него.
- Расскажи-ка мне, что ты такого страшного увидел тогда в здании Тоо? – Казунари оперся локтем на стойку, изображая крайнюю заинтересованность. Мидорима только тяжело выдохнул. Уже нечего терять.
- Девушка, которая тогда принесла нам чай… - Он на секунду замолчал, переваривая, а потом выложил. Язык развязался, и поток было не остановить. Рассказал, что помнил: как она подлетела к нему на улице, как упросила помочь подруге, как вместо этой подруги на складе оказались два клана. Мидорима рассказывал, и та гиря, что он таскал за собой повсюду, словно начала сдуваться. Такао внимательно слушал и по окончании рассказа чуть улыбнулся, спокойно, без насмешки.
- Я знаю.
Мидорима поднял на него удивленные глаза.
- Тебя подставили, Шин-тян, - уже без улыбки объяснил Такао. – Ее подослали именно для того, чтобы заманить тебя к нам. Полагаю, что рассчитывали на твою смерть, но мы подпортили им планы. Не могу пока сказать, кто и зачем это сделал, но я этим занимаюсь.
- Зачем? – только и смог выдавить Мидорима. – Зачем ты это делаешь?
Такао наклонился ближе, его пьяные глаза вызывающе блестели.
- Сначала я удержал тебя при себе из чистого интереса. Любопытный ты, Шин-тян, - признался он низким томным голосом. – А теперь мы с тобой в одной лодке.
- Доброго вечерочка, Такао, - промурлыкала подошедшая к ним девушка.
- Какие люди! – брюнет ослепительно улыбнулся, и незнакомка кокетливо пожала плечами.
- Такая музыка и даже потанцевать не с кем! – она театрально вздохнула. – Составишь мне компанию?
Такао допил виски и, приобняв девушку за талию, повел подальше от стойки. Мидорима проводил их взглядом и осознал. Не Такао смотрел на него весь вечер. Это Шинтаро палил его взглядом, отмечал каждое движение. Это он следил, как таял на чужих губах золотистый алкоголь, как маленькая льдинка срывалась со стекла и падала на язык. Это он наблюдал, как смыкаются ладони на тонкой талии, как Такао вжимается в черные кудри и что-то шепчет на ухо, как ведет девушку по кругу, а она плавится, извивается в его руках. Это он выдал себя, нарвавшись на ответный взгляд. Такао улыбался, уголок его губ медленно полз вверх, а вслед за ним - нарастающий хаос в душе Мидоримы. Тревоги ушли, их место заняло что-то гораздо более пугающее. Это не мог быть он; то, что нашептывало ему горячие, невероятные мысли, не могло быть им. Такао танцевал и неотрывно следил за ним взглядом, с таким взглядом он приходил в камеру и брал – собственнически, безапелляционно. Между ними три метра, а у Мидоримы не хватало сил отвернуться. Ему было жарко, невыносимо жарко, и взгляд синих глаз пепелил, иссушал. А что если он сейчас подойдет и…
Мидорима вскочил с барного стула и быстро, едва разбирая дорогу, ушел в толпу. Вспыхнувшая мысль выстрелила неожиданно и ошеломительно стыдно, только и оставалось, что бежать. Он влетел плечом в дверь туалета и прижался к прохладной стене. В тишине комнаты грохот обезумевшего сердца звучал, словно пушечные выстрелы.
- Эй, Мидорима.
Шинтаро открыл глаза и не без усилий посмотрел на Миядзи. Комната плыла.
- Ты в порядке?
- В порядке, - холодно отмахнулся Шинтаро. - Я же говорю, что не люблю алкоголь.
- Да, интересно он на тебя влияет. – Окинув его взглядом, Миядзи подошел ближе и уперся ладонью в стену рядом с головой Мидоримы. – Я могу помочь, если хочешь, - произнес он, слегка дернув ремень на брюках Шинтаро. Тот тут же нахмурился и сбил его руку.
- Если я захочу секса, мне есть к кому обратиться.
- Да уж, я в курсе, - раздраженно кинул Миядзи и, фыркнув, вышел из туалета.
Мидорима так и остался стоять, крепко зажмурившись и считая до ста. Что ему сделать, чтобы все это безумие кончилось?..
Мидорима перевел дыхание, открыл дверь и… едва не впечатался носом в Такао.
Он был близко. Он был так близко, насколько это возможно – Шинтаро чувствовал запах виски с его губ и не знал, чье дыхание такое обжигающее. Мидорима боялся поднимать глаза, застыл, приклеившись взглядом к чужим губам – влажный кончик языка скользил по внутренней стороне. Внутри фонтанировало жаром, еще секунда и упустит импульс, бьющий прямо в голову, налетит, сметет…
- Хочешь еще выпить? – хрипло спросил Такао. Прикосновение к ладони сработало как разряд тока.
- Нет, с меня хватит.
Он ушел прочь, едва не сбив Такао с ног, сквозь опустевший зал. Вбежал в единственные двери, которые были открыты, снова оказываясь в толпе. Над головой что-то громыхнуло и зашипело. Мидорима запрокинул голову и задохнулся. В черное небо влетали искры и взрывались цветными, ослепительными шарами, снова и снова, лопались, рассыпались радужным порохом. Такой была его жизнь – непроглядная тьма и нежданные вспышки света, реальность тряслась и содрогалась от грохота, словно вот-вот расколется пополам, но разноцветные всполохи таяли, вновь погружая мир во темноту. Мидорима смотрел в ночное небо, как смотрел на ждущую за порогом тьму. Напуганный, очарованный, смирившийся. Обратного пути нет.

Download Hozier Take Me To Church for free from pleer.com

@темы: kuroko no basket, хроники шизобретателя-фиголога, мидотака

---

Никакого ката на святое!

МАЛЕНЬКИЕ ТЕЙКО МАЛЕНЬКИЕ ТЕЙКО БОЖЕ МОЙ
Фуджимаки, благослови капибара тебя и твою линию по отцу, иначе отчего ты такой латентный пидорас!
Моей маленькой педофильной сущности не просто доставили, ей додали, почесали, просто ершом по прямой кишке, ей-богу!
Все, внутренняя саранча заткнулась, теперь по-порядку. Это, блять, незаконно!
Я смотрела куробасов и понимала, что подо мной не просто мокнет кресло, а оно растворяется нахер. Нельзя быть такими милыми Посадите их в брянскую тюрьму, я приду к ним с напильником, смазкой и дилдо производства негритянского Папы. Я в говнище кончилась, до свидания.
Хайзаки уже тогда знал размер агрегата Акаши

Боку но пико сосет с проглотом, пф.

Ебитесь, дети мои!

@темы: kuroko no basket, я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с), пришел, увидел, дай другим посмотреть, мячедрочер

---

У этой тьмы твои глаза ч.3

Название: У этой тьмы твои глаза
Автор: Latishia
Беты:  Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.

Глава 3

Don't cry mercy,
there's too much pain to come (c)

Выдержка. Воля. Уверенность. Принципы. Вся жизнь - в горячих ладонях на вымазанных красным плечах.
Три дня. Это продолжается три дня. Вынырнуть из тумана и вновь забыться. Бесконечная карусель из чужих прикосновений, голоса, запаха, холода под коленями. Коды дрессировки уже пропечатались под кожей и ушли глубже любой татуировки, к сердцу, складываясь в чье-то лицо.
Раз. Два. Три. Четыре.
Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь.
Кольца ударяют по металлу и высекают звон. Каблуки туфлей - об пол.
Раз. Два. Три. Четыре.
Он знает, что это, знает, зачем это и к чему приведет. Вся его реальность сейчас на четыре счета и каждый раз срабатывает бесконтрольно: в груди поджимается, дрожит и на щелчке замка ухает вниз. У лестницы его камеры четыре ступени.
Четыре это смерть.
Сегодня он не закрывает дверь. Шинтаро не открывает глаз, просто свет из коридора льется на лицо. Он подходит ближе, присаживается на корточки и, вплетая пальцы в волосы, плавно дергает назад. Чужой взгляд жжет скулу.
- Всего лишь пара слов, - вздыхает Такао, досадливо цокнув языком. Мидорима прокашливается и пробует собственный голос. Вместо связок словно струны натянули и кто-то с оттяжкой драл их ногтями.
- Ты, видимо, слишком тупой, чтобы понять с первого раза. - Он открывает глаза и, несмотря на держащий его волосы кулак, чуть поворачивает голову. - Значит, скажу в третий. Если я сказал нет, то так и будет.
Такао предвкушающе облизывается. Парень сводит его с ума и даже не замечает, с какой легкостью это делает – словом, взглядом, и непроглядная зеленая топь тянет его вглубь.
- Ничего из этого жизни не стоит. - Такао убирает руку из волос, оглаживает по шее и сжимает над кадыком, вжимаясь носом в соленую кожу. – Цепляешься за то, что уже продал мне. Вместе со своей порванной задницей.
Под губами яростно забилась набухшая жилка, и он с улыбкой прихватывает ее зубами.
- Лучше сдохнуть раньше прогнившей псины, - шипит Мидорима и прикрывает глаза. Наверняка ведь сейчас ударит. Он ждет боли и рвется скорее в ядовитый туман – будет больно, обязательно будет больно, вот сейчас. Ожидание этой боли, постыдной и не выносимой, разбухает внизу живота и сводит внутренности до тошноты. Но Такао лишь смеется.
- Сейчас тебя услышат все прогнившие псины в этом доме.
Шинтаро открывает глаза, мутным непонимающим взглядом оглядывает комнату и, словно очнувшись, ошарашенно впивается в чужие глаза.
- Закрой дверь, - голос дрожит.
Такао щурится, отчего голубые глаза в обрамлении густых ресниц еще больше темнеют, и, прихватывая зубами уголок упаковки с презервативом, медленно тянет блестящую полоску.
- То есть теперь тебя не смущает, что я тебя трахаю? – жарко выдыхает Такао в чужое ухо. – Боишься, что кто-то услышит твой голосок?
- Пошел к черту.
Он снова смеется – радость, бесконтрольная и опьяняющая, наполняла его изнутри каждый раз, когда они оставались наедине. За ней он спускался под землю, в темную камеру, утопленную в запахе крови, за волнительным чувством ликования и азарта при виде упрямой искры в глазах. Ни одна тайна в его жизни не казалась настолько привлекательной. У Такао было много ключей, и для этой двери он готов использовать их все.
- Думаешь, никто ни о чем не догадывается? – Казунари роняет презерватив на пол и ныряет в кольцо рук Мидоримы, стянутых наручниками, оказывается едва не вплотную. Куда еще ближе, когда чувствуешь горячее дыхание на своих губах? – Представь этот момент, - он поднимает глаза к потолку, словно фантазируя, - ты выйдешь отсюда, и все будут смотреть тебе вслед, зная, что твой зад скакал на моем члене.
- Ничего я не… - начинает Мидорима обозленно. Такао только ухмыляется в ответ:
- Значит, будешь.
Шинтаро ошибся - боли не было. Чужие руки неестественно нежно опускаются на бедра и ведут вверх от разодранных коленей, затем кончиками пальцев по чувствительной коже, и эта ласка сродни холодной воде в лицо после недельной жажды. Такао заводит руку вниз, проходится раскрытой ладонью по мошонке и чуть сминает в ладони, и Мидорима испуганно дергается, вскинув руки. Его локти приходятся аккурат по плечам Такао, и тот, не сопротивляясь, под этим импульсом падает на чужое тело. Его поцелуи, сильные и горячие, тают за ухом, Мидорима чувствует ключицу под расстегнутым воротником на своем горле и не понимает, какого черта происходит. Это сознание в тумане, а тело, взвинченное и напряженное в ожидании боли, реагирует мгновенно и для Шинтаро – непредсказуемо. Поэтому, когда чужие пальцы начинают гладить его анус, Мидорима ловит волну позвоночником и выгибается. Растерзанная кожица поддается неохотно, обхватывает фалангу за фалангой. Мидориме больно, он знает, что ему больно, но одновременно с этим начинает задыхаться. Он не ел и не спал, но голову кружит, как пьяному. Жар вспыхивает под пальцами и бьет в пах. Этого не должно происходить, совсем не должно. Мидорима жмурится и впивается зубами в губы – боль должна отрезвить, но вместо этого пускается теплом по венам. Вторая ладонь Такао внезапно оказывается на члене и начинает дрочить, плотно, с оттяжкой, так, что Шинтаро чувствует, как у контроля вышибает пробки и открывшиеся лазейки наполняет безумием. Как иначе назвать это необъяснимое ошеломляющее чувство?
Ему нравится.
Когда Шинтаро пытается приподняться с чужой руки и изможденные колени вновь разъезжаются, он с силой насаживается обратно на пальцы так глубоко, что чувствует костяшки у входа. Нутро прошибает до крупной дрожи, и он едва успевает поймать собственный стон, сорвавшись на сдавленное мычание. Такао смеется в его ухо, прихватывает губами мочку и беспрестанно шепчет. Он уже давно все понял, и тело Мидоримы в его руках сейчас – идеально настроенный инструмент. И он мастерски играет на нем, доводя Шинтаро до крайней точки сумасшествия.
- А ведь это всего лишь пальцы, Шин-тян, - улыбнулся Такао. Шинтаро цепляется руками в железный прут, к которому прикован, не замечая, как сдирает ногтями краску.
Да, только эти пальцы на каждом толчке вбиваются так глубоко и жарко, что зад Мидоримы раскачивает на них, как на качелях, и с этим совершенно ничего нельзя сделать. Шинтаро почти лежит на чужом теле, ощущения замешивает, наполняя до краев. Изнывающе звенят наручники, голос льется ядовитым элем и слова размазывает чужим языком по плечам. Такао не замедляется ни на секунду, дрочит почти яростно, и в один момент Мидориму просто срывает.
Он запрокидывает голову и протяжно стонет, надрывая горло, оглушенный стыдом и неожиданным оргазмом.
- Я же говорил, что ты проиграешь. - Такао игриво пожимает плечами и показывает вымазанную семенем ладонь. Мидорима всматривается в хитрые глаза и усмехается, все еще задыхаясь.
- И что теперь? Это ведь ты без этого жить не можешь, долбаный извращенец. Дальше-то что будешь делать?
Такао смеется – получается слегка напряженно и, тем не менее, надменно, выворачивается из чужих рук и молча уходит. Нечего тут больше доказывать.


- Эй, парень.
Чья-то широкая ладонь шлепает его по лицу, не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы привести в себя. Почувствовав чужое прикосновение, Мидорима подскочил и шарахнулся в сторону – наручники тут же удержали на месте. Это был не Такао. Шинтаро прищурился. Другое лицо: крупные, словно точеные из камня жесткие черты лица и другие глаза, чуть обеспокоенно рассматривающие его.
- Сейчас я сниму наручники, понял? – осторожно, но твердо объяснял человек. Слова едва пробивались сквозь плотный туман, окруживший сознание, но Мидорима уловил суть и медленно кивнул. Кажется, понял. – Ты спокойно встанешь и пойдешь за мной, хорошо?
Парень вставил ключ, замок щелкнул, и дуги наручников распались – тонкая колючая нить вновь обернулась вокруг запястий под разодранной кожей. Но боль привела Шинтаро в чувство, и через несколько секунд он понял, что перед ним на корточках сидел Оцубо.
- Нет.
Оцубо опасно прищурился. Шинтаро опустил голову и тихо добавил:
- Я вряд ли смогу сейчас двигаться.
Парень молча кивнул и, приподняв Мидориму за плечи, закинул его руку к себе за шею.
- Будет больно, терпи. - Наверное, он сказал это, думая, что причиняет боль, держа его под рассеченную спину, но Мидорима только усмехнулся:
- Я вообще ничего не чувствую.
- Не слабо он тебя отделал, - Оцубо покачал головой. Ему приходилось практически тащить Шинтаро на себе, пока они поднимались по лестнице. Новичок едва волочил ноги. – Я поговорю с Такао.
От одного только имени Шинтаро словно холодом прошибло.
- Я в порядке, - жестко ответил он.
- Конечно в порядке. - Оцубо легко приподнял его в воздух на последних ступенях, взваливая к себе на плечо, и поставил на землю. – Сегодня приедет кумичё, так что к вечеру ты должен выглядеть так, будто вчера родился.
Мидорима шарахнулся так неожиданно, словно воспринял чужие слова как оскорбление. Оцубо лишь хмуро посмотрел на него.
- Видишь, я в порядке, - настойчиво произнес Мидорима. Парень в ответ лишь головой покачал - видел же, что того едва ноги держат. Не в том они месте были, чтобы жалеть друг друга. – Так кто приедет?
- Глава клана.
- А разве не ты и… остальные, - Мидорима сглотнул тяжелый ком, - заправляете тут всем?
- Кумичё здесь почти не появляется, поэтому нам приходится за всем следить.
Оцубо внимательно смотрел на Мидориму, а тот молча смотрел в ответ – мутное болото уставших глаз пряталось в тумане.
- Держи. - Ему протянули новые очки, и Шинтаро сразу их принял. Сейчас Оцубо был единственным, от кого он не чувствовал угрозы. – Это все, чем я могу тебе помочь. Остальное ты заслужил.
Мидорима кивнул – не соглашаясь, просто принимая его мнение – и ушел в комнату. Что тут еще можно ответить?



Клан выстроился в две шеренги друг напротив друга, образуя коридор из полсотни людей. В воздухе стояла атмосфера гнетущего официоза, возведенного в степень крайнего идиотизма. Или так казалось только Мидориме. Он стоял в конце шеренги у дверей в кабинет, в котором он по собственной неразумности заключил самую абсурдную сделку в своей жизни. По правую руку стоял Оцубо, и Шинтаро не покидало ощущение, что отныне он так и будет псом при хозяевах.
Омерзительно.
Измотанное тело окатило волной раздражения. Все здесь было омерзительным: одинаково вымазанные благоговением лица, тяжелые молчаливые двери, крепкое плечо Оцубо под боком – ну хоть на поводок не посадили. Он что, боялся, как бы Мидорима не побежал на их драгоценного кумичё с ножом, притащенным из комнаты? Если да, то это была крайне глупая мысль. С трудом вырвавшись из глубокого сна в своей кровати, Шинтаро не сразу понял, где находится, не то что уж пошел искать орудие убийства. Хотя, это было забавной мыслью. Вот их босс входит в зал, непременно в дорогом костюме, чинно идет по вылизанному ради него ковру, доходит до дверей и тут…
В конце зала что-то щелкнуло, и в распахнутые двери вошел облаченный в простую рубашку и брюки мужчина. Члены клана как по команде поклонились. Мидорима обомлел. Незнакомец, больше похожий на офисного клерка и никак на главу клана, прошел мимо людей, бесшумно ступая по ковру, и остановился напротив него. Только когда Оцубо дернул его за рукав, до Мидоримы дошло, что он единственный стоял не поклонившись.
- Ты, Миядзи и Оцубо – за мной, - тихо произнес мужчина. Его низкий, спокойный голос сработал как ледяной душ - в голове Мидоримы мигом прояснилось.
Втроем они вошли за кумичё в кабинет Такао, тот, заметив гостя, тут же поклонился. Двери закрылись, и комната окунулась в тишину.
- Кто мне расскажет, какого хрена у вас происходит? – совершенно спокойно спросил мужчина, усаживаясь на диван поближе к столу Такао. Парень тоже сел в кресло и медленно выдохнул. Мидорима даже удивился: как странно видеть его без маски превосходства и насмешливости. И, поймав эту мысль за хвост, тут же уставился в другую сторону.
- Вы ведь и так все знаете.
- Я хочу услышать вашу версию. - Кумичё откинулся на спинку дивана и расстегнул пуговицу на воротнике. Вот правда, ничем не отличается от трудоголиков, которых Мидорима каждый раз видел зависающими в барах после работы. Мужчина, заметив чужой взгляд, тут же уставился в ответ. – А ты у нас тот самый новенький.
Мидорима поморщился. Что-то неправильное было в этом «тот самый».
- Мидорима Шинтаро.
- А я знаю, - глава махнул рукой, - уж больно интересно было посмотреть, из-за кого у нас столько шума.
Парень недовольно стрельнул глазами в сторону стола и поджал губы. Такао смотрел на него в упор и незаметно для остальных выпростал из кулака, на который уложил подбородок, два пальца и медленно провел по ним языком. Даже когда Мидорима отвернулся, шальная улыбка все еще стояла у него перед глазами.
- Мы не знаем, кто это сделал, - признался Оцубо. – Я даже больше скажу - мы не знаем, кто это сделал, еще с происшествия на складе.
- Я бы предложил вынести ребят, с которыми у нас должна была быть сделка.
- Не этими методами мы действуем, Миядзи, - мужчина покачал головой. – Имея силу, не демонстрируй ее целиком. Наш клан знают именно за то, что слишком много сил требуется, чтобы нас потопить.
- Но если мы будем разбираться со всеми кланами, то не скоро достанем информацию, - Миядзи раздосадованно фыркнул.
- Поэтому вам нужен тот, кто владеет этой информацией. Кто узнаёт обо всем быстрее остальных и знает все до самых грязных мелочей? У кого информация обновляется каждую секунду?
- Тоо, - подал голос Такао. Кумичё кивнул.
- Вы и без меня все знаете. - Он уперся ладонями в колени и поднялся. – И чтобы они сразу поняли серьезность наших намерений, поедешь ты, Такао.
Казунари склонил голову. Мужчина чуть прищурился, словно что-то вспомнил.
- А, и новенького с собой возьми. Пусть втягивается.



На заднем сиденье массивного джипа Мидорима рассматривал плывущие улицы сквозь сероватое стекло. Город цвел и таял под ярким солнцем, поблескивал яркими вывесками и витринами. Жизнь неслась над асфальтом, подхватывала людей на тротуарах и перекрестках, заносила в прохладные офисы, кафетерии. День в самом разгаре.
А он застрял в автомобиле с человеком, который издевался над ним трое суток, и совершенно не понимал, как себя теперь вести.
Такао впереди тихо переговаривался с водителем и одновременно что-то сосредоточенно искал в телефоне. Мидорима разжал сцепленные на коленях кулаки. Это невозможно. От одной только мысли тело сковывало параличом: вот сейчас его мучитель что-нибудь скажет, что-нибудь сделает, будет пялиться своими бесовскими ехидными глазами. И Мидориме совсем не нравилось осознавать, что он все чаще поглядывает в зеркало заднего вида – сверлит взглядом нахмуренный лоб, отводит взгляд и вновь возвращает, словно намагниченный. Подняв глаза к зеркалу в последний раз, Шинтаро наткнулся на внимательные синие глаза, обжигающие даже через стекло.
- Дырку во мне просверлишь, Шин-тян.
Мидорима заметил собственные широко распахнутые глаза и стремительно отвернулся.
- Пойдем, - произносит Такао прежде, чем выйти из салона, - устроим им сюрприз.
Местом назначения оказалась высотка: огромный стеклянный короб, подпирающий облака, теснил сгрудившиеся в центре небоскребы. Хрупкое и невесомое на вид, внутри здание оказалось каким-то массивным офисным центром. Такао подошел к стойке около лифтов и бесцеремонно навалился на отполированную до блеска поверхность. Девушка-администратор, в которую он едва не впечатался носом, нервозно отскочила назад.
- Привет, - Такао расплылся в улыбке, и девушка слегка покраснела.
- П-привет… то есть здравствуйте… - Она засуетилась на месте и принялась судорожно собирать какие-то бумаги, но потом, видимо, опомнившись, бросила стопку и выпрямилась.
- Босс свободен? – Девушка быстро пролистала набухший ежедневник и кивнула. Такао подпер щеку ладонью и тихим глубоким голосом добавил: - А ты?
Девушка вспыхнула и окончательно поникла, но к ее счастью Такао тоже потерял к ней интерес. Оказавшись в лифте – не в том, что преграждала администраторская стойка, нужный им лифт неприметно прятался в темном углу – Мидорима уставился в темный затылок.
- А я думал, что ты предпочитаешь мужчин, - фыркнул он. Такао даже не обернулся - Шинтаро прекрасно было видно в зеркальных дверях лифта.
- Я предпочитаю красивых. Потом интересных, - спокойно объяснял парень. – Ты все еще интересный.
Мидорима так старательно избегал его взгляда, что, кажется, рассмотрел себя в отражении до деталей. Над кнопками лифта медленно мигало табло: 38, 39, 40.
- А еще мне нравится забавляться с людьми. Ну, знаешь, смотреть, на что они способны.
Такао медленно сократил расстояние и замер в нескольких сантиметрах. Воздух между ними искрил, а под ладонями Мидоримы уже холодела зеркальная стенка лифта. Дальше некуда.
- Представляешь, она согнала всю охрану на верхние этажи, - шепотом начал Такао, катая на языке шелест непристойных слов. – И когда я трахал ее на той самой стойке, она так кричала… Наверняка и на улице услышали.
46, 47, 48.
Такао смотрел в упор, и в его удушающей потемневшей лазури Мидорима видел свое растерянное лицо. Трио испуганных Мидорим смотрели на него с каждой стенки, он бежал от отражений и вновь влипал в ядовитый омут.
- Ты ведь тоже так можешь. Даже лучше.
Лифт тихо и неуверенно зазвенел, словно побоявшись быть не к месту. Такао развернулся на каблуках и направился прочь, даже не оборачиваясь. Да и зачем? Шинтаро придется пойти следом.
Даже в офисе – почему-то Мидорима нисколько не удивился тому, что они зашли без стука – все оказалось из стекла и металла: полки, шкафы, письменный стол. Только кресла были обтянуты светлой кожей - сидеть, может, и удобно, но точно чувствуешь себя голым и в аквариуме. За огромным окном стелился городской бизнес-центр.
- А ты все еще таскаешь за собой мужские задницы, - человек развернулся в кресле и ехидно усмехнулся. Такао плюхнулся в кресло напротив стола.
- А ты все еще притворяешься, что не считаешь их симпатичными.
Незнакомец изучающе смотрел на Мидориму, а тот – слегка удивленно в ответ. Он готов был поклясться, что таким зданием будет владеть кто-то настолько же хрупкий и прозрачный, так сильно обстановка пыталась это подчеркнуть. Но за столом сидел крепкий, высокий парень с взъерошенным ежиком синих волос и темной кожей, еще более затемненной в ослепляющей белизне.
- Забавный песик, - фыркнул незнакомец.
- Шин-тян, этот неудавшийся зоофил – Аомине Дайки, - объяснил Такао стоящему позади подчиненному, - якудза и владелец всех борделей в городе. Единственный, кто может получить информацию, дав тебе взамен только сифилис и триппер.
Слегка посмеиваясь, Аомине подался вперед и уперся руками в стол.
- А я думал, это ты собираешь коллекцию венерических заболеваний на члене, - он ухмыльнулся. - Сколько уже жоп на нем побывало?
- Я бы рассказал тебе лично, но не за тем я пришел, - Такао внезапно посерьезнел. – Склад, копы, информатор на пристани. – Парень наклонился вперед и спросил уже тише: - Кто?
Аомине несколько секунд молча смотрел в ответ и, неожиданно фыркнув, откинулся обратно в кресло.
- Шуутоку зарвались, - спокойно объяснил он. – Вы не соблюдаете субординацию, творите херню, а бежите выяснять, только хлебнув говна. Характером называете, да?
Аомине подобрал ручку со стола и крутанул ее пальцами.
- Ты не подумай, мне-то насрать. Только потом, когда вы подумаете, что жопа спасена, кто-нибудь придет, - Дайки вскинул ручку, направив ее на лицо Такао, и щелкнул, – и бам!
- Это тебе бы стоило переживать за свой зад, - брюнет широко улыбнулся, - я же, прежде чем сдохнуть, вас всех за собой утащу.
- А я вам чай принесла!
В комнату вбежала девушка с подносом в руках и совершенно невозмутимо села к Аомине на стол, раскладывая по поверхности чашки.
- Это твое прикрытие? – поддел Такао. Аомине нахмурился.
- Это моя жена, придурок.
- На месте работы познакомились?
Девушка, то ли не поняв оскорбление, то ли не обратив внимание, заливисто рассмеялась, слегка размахивая длинными ногами.
- Какие интересные у тебя коллеги, Дай-тян!
- Знаешь, Сацуки, еще парочка таких запрещенных питомцев и больше они не будут «коллегами», - Аомине оскалился, словно акула при виде жертвы. – Глянь, какую псину себе завербовали.
Такао обернулся, произнеся чуть обиженно:
- Ну какая же ты псина, да, Шин-тян?
Но Мидорима его не слышал. В его голове гремел паровоз, и, кажется, именно он несся сейчас ему навстречу. Мидорима задыхался, скованный ощущением, что реальность вот-вот раздавит его и размажет по рельсам.
Он смотрел на девушку. Ее огромные горящие глаза. И не верил, что это могло происходить.
- Подстилка твоя, наверное, не того поля ягода! - хохотал Аомине.
- Ну как тут устоишь перед такими ногами, - Такао поддержал шутку уже не так охотно, как раньше. Его больше интересовало, почему Мидорима смотрел на Сацуки ошарашенным взглядом, приклеившись. И еще раз назвав чужое имя, все-таки заполучил внимание Шинтаро. Удивленные, застывшие глаза тупо смотрели на него в ответ. Что происходит?..
- Так что, - Такао обернулся обратно, – ответа я не получу? Или мне нужно услышать цену?
- Цена тут ни при чем. Был заказ и все. Дальше копай без меня.



Тишина в салоне звенящая. Мидориме было жарко и душно и, открыв окно, он жадно вдыхал горячий воздух с привкусом плавленого асфальта. Он знал, что Такао неотрывно смотрит на него в зеркало, но ему было плевать. Это просто безумие, игры подсознания, он ведь не спал нормально почти неделю.
- Ты влюбился, что ли?
Мидорима непонимающе уставился в ответ, не сразу переварив вопрос. В голове одна за другой всплывали картинки, как на сломанном проекторе: быстро, криво, смазанно, и от цветной мешанины Шинтаро тошнило.
- Может, объяснишься? – серьезно спросил Такао. Мидорима закрыл окно. Стекло въехало в резьбу и их вновь отрезало от реальности.
- Все нормально, - холодно ответил он, уставившись в окно.
Ничего не было нормально. Это все огромное необъяснимое безумие. Дно пропасти было буквально под пальцами, и, даже готовый упасть, он все равно продолжал лететь вниз. Какого черта, какого черта…
Главное остаться собой. Главное не вестись на призраков. Чтобы все было нормально, нужно продолжать так думать. Что бы ни случилось – все нормально.

@темы: kuroko no basket, хроники шизобретателя-фиголога, мидотака

---

О чем-то таком я думала, пока искала причины творческой засухи. И дело ваще не в том, что ворд ни хера не сохранил

24.02.2015 в 17:10

Пишет  немцы тоже улыбаются:

Я искал цитаты со "Склада". Куда ни глянь, а восхищению нет предела. И тут я вижу: кто-то устроил разбор полетов, приправив насмешливыми приписочками. Так когда-то на ИМ-ХО делали, да только с недалекими перлами по известным фандомам. Где-то попало, но чаще это было необоснованным, пахнущим присыпкой для детской жопы, цинизм. А цинизмом, слышал я, часто прикрывают импотенцию. Здесь - импотенцию чувств. Потому что если ты слышишь, желаешь слышать, умеешь слышать, Склад тебя достанет. Это сначала меня ошарашило: как так? Вот так просто и плоско пройтись по корочке и выплюнуть!
А ведь все проще. Кому-то важно, тебе важно, зачем остальное? Если не за признанием шел, а за тем, чтобы выплеснуть, потому что по швам уже разрывает - вдохновение, нетерпеливость, что там еще... Не за признанием шли те, кто его нашел, и дело даже не в том, что приятнее и практичнее получать конфеты в руки, когда ждешь говна, чем наоборот. Есть корабль, есть течение. Пусти. А там будут пушки, будет шторм, будет порт в городе, у города будет население, и какая разница, насколько велико. Корабль будут ждать.

@темы: пришел, увидел, дай другим посмотреть

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Што?

Нет, серьезно, што? Что это за хрень? *та-тара-та-та-та...*
Я знаю, что это вокалоиды или еще какие происки Сатаны, но что это? ЭТО? Какого черта Мидорима и Такао виляют бедрами, гладят себя по жопе и танцуют как семиклассницы на первой дискотеке? Кто это сделал? Кто?! Иди сюда, я тебя поцелую! Это до слез прекрасно!

@темы: пришел, увидел, дай другим посмотреть, kuroko no basket, midotaka, мидотака

---

Дедушка Мороз, Ну хоть кто-нибудь,
скажите, что я однажды научусь писать драбблы и однострочники. Потому что это крайний анус. У меня совсем-совсем вода в жопе не держится, и когда планирую драббл, то получается немыслимая пиздоболия.

---

Мне тут прилетело в лицо, ну лан.

Итоги года

Сайт года: фикбук, чтоб ему упасть и не проснуться.
Знакомство года:  Junigatsu, она же человек, отважившийся стать моей бетой. Мне так спокойно еще ни с кем не писалось.
Мужчина года: я лучше любых мужиков
Девушка года: Маруся, свет моей жизни, упоротый тушкан :3
Фильм года: Судья. Адназначна. Дауни,
Еда года: пельмесы!
Напиток года: джин с тоником.

для тех, кто со скуки еще не подох

Ощущение года: кто вы? я вас не знаю, идите нахуй
Язык года: насяльника-а
Интерес года:
Несбывшаяся мечта года: перестать уже делить квартиру только с котом.

Место года: Украина
Открытие года: а я-таки неплохо пишу.
Персональное событие года: бля, да я реально неплохо пишу.
Исполнитель года: Колдплээээээй
Песня года:

Прослушать или скачать Coldplay Don't Panic бесплатно на Простоплеер
Поездка года: порт пяти морей.
Традиция года: просирать все делайны
Настроение года:

Разочарование года:правительство - сборище уебищ и членососов
Книга года:стыдно, но кроме фанфиков я чот, это....
Вещь года: у меня там где-то коньяк был припрятан...
Вопрос года: ну нахуя?...
Цвета года: черный
Время суток года: нощь
Фраза года: да-да, я все успею
Люди года: читатели ванлан
Особый человек года:  немцы тоже улыбаются
Внезапность года: предложение работать стриптизершей. и я еще думаю...

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с), при-личное.