Никогда не угадаешь, сколько мозгов у человека, пока не начнешь собирать их с ковра
Автор: Latishia
Беты: Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.
Часть 1Разбиты губы. Рассечена бровь. Кожа на локтях стерта после падения. Горит и щиплет у скулы. Ребро ушиблено или сломано, все еще сложно сказать. Но с последним пинком нутро разболелось зверски.
Мидорима сидел у стены, устало всматриваясь в полумрак единственным видящим глазом. Над вторым нависало что-то черное, расплываясь липким по ресницам. Какого увечья он не досчитался?..
Взглянув на сидящего рядом парня в мешковатой толстовке с затертыми пятнами пыли и грязи, Шинтаро решил, что ему самому еще повезло. Парень, почувствовав взгляд, поднял голову с колен и неловко улыбнулся, едва-едва приподняв уголок губ с запекшейся кровью на коже.
- Привет.
Мидорима молчал, уловив нотки истеричного веселья в чужом голосе. Сколько ж его тут держали?..
- Не лучшая ситуация для знакомства, конечно, но вежливость даже в камере никто не отменял.
Он прижался к шершавым стенам холодным виском. Какая, к черту, вежливость? Его мочалили на задворках какого-то склада, закинули в машину с мешком на голове, бросили черт знает где с таким же везучим идиотом… Мидорима почувствовал, как его начинает трясти. Какой еще гребаной вежливости ему надо?
- О! – сосед по камере указал на него пальцем. – Ты ж у нас тут знаменитость, теперь все понятно…
- Знаменитость? – спросил Шинтаро неуверенно.
Парень беззаботно рассматривал потолок, насвистывая легкую мелодию. Мидорима почувствовал, что закипает.
- Я задал вопрос.
- Что? – с наигранной растерянностью переспросил сокамерник. – А ты, оказывается, не немой.
И после затянувшегося молчания он рассмеялся.
- Эй-эй, успокойся, а то, глядишь, из зада искры посыплются.
Мидорима смотрел на него с нескрываемым раздражением, сгрызая и без того поврежденную кожу губ. Застрять в клетке с шутом… Прекрасно.
- Пол прожжешь или ранки откроются, - спокойно продолжил парень. Потом, вздохнув, уставился на Мидориму. – Да ладно, расслабься ты, - он махнул рукой с содранными до красного костяшками, - тут все про тебя шумят. Ты им сделку в 100 миллионов иен сорвал. Странно, что жив остался. А вот карьера копа для тебя точно накрылась.
- Я не коп, - тут же вмешался Шинтаро.
- Да? – удивился сокамерник. – А костюмчик под стать.
- Я не коп, - повторил Мидорима раздраженно. И, переведя дыхание, продолжил уже спокойнее: – Я на собеседование шел. На складе случайно оказался. Откуда мне было знать?
- Я б тебе не поверил на их месте. - Парень завалился боком на решетку и вытянул ноги на пыльном полу. – Сам представь: влетает такой громила в костюме, за ним копы, срывают Шутоку сделку…
- Кому? – устало переспросил Мидорима. Он вздохнул. – Слушай… Да плевать мне на это все, пусть они там хоть детьми торговали.
- Нет, этим мы не занимаемся.
- Чего?..
- Эй, Оцубо! – неожиданно закричал парень, просунув лицо между прутьев. Коротко стриженый амбал в костюме, который едва не трещал на мускулистом теле, через секунду оказался перед дверями. – Он не коп. Выпусти меня.
Парень поднялся с пола и спокойно вышел из камеры. Потом Мидорима наблюдал за ним как в замедленной съемке. Вот он скидывает запыленную толстовку, надевает поданный пиджак, затем достает из нагрудного кармана платок, аккуратно стирает уголком красное пятно на губах, искусственную кровь на костяшках… Реальность показалась нелепым фильмом, который выплюнуло чье-то пустое, глупое сознание. Может, то было сознание Мидоримы, отчаянно цеплявшееся за логику в попытках собрать картинку из кривых кусков. Не сходилось. Это просто не могло быть правдой. Вот его сокамерник отряхивает коленки, выпрямляется, оборачивается и, стыдливо улыбнувшись, пожимает плечами.
- Значит, ты один из этих тварей, - выдохнул Мидорима. От одного взгляда в чужие хитрые глаза заныло под ребрами.
- Я не просто один из них, я босс этих тварей. Самая мерзкая тварь, если хочешь, - улыбнулся он. И двинулся по коридору, кинув напоследок: - С собой его.
Когда его волочили по коридору, он подумал, что сидеть в камере было еще неплохо. Никто не заламывал руки, не тащил за шкирку, а шагать с цепкой хваткой на предплечье было неприятно и боязно. Страх облизывал холодным языком по позвоночнику и цеплялся куда-то под сердце. Мидорима не испытывал ужаса, только предчувствие чего-то темного и опасного ему не удавалось перебороть. Шинтаро уставился в спину идущего впереди парня. Он не особо разбирался в людях, да и не нужно было, но в обычной жизни он бы принял своего бывшего сокамерника за обычного воришку, который очередной кражей перешел кому-то дорогу. Но глава бандитов?.. Мидорима бы рассмеялся, если бы так ядовито не жгло под ребрами.
Они пришли в просторный кабинет. Совершенно пустые светлые стены и минимум мебели. Два длинных дивана да письменный стол перед единственным окном. Окно было действительно огромным, но льющий с улицы свет освещал лишь сложенные на столе бумаги, погрузив остальную комнату в туманный полумрак. Хозяин кабинета вступил в круг света и принялся рассматривать сложенные стопки. Мидорима урвал несколько секунд, чтобы его рассмотреть. Черт, да они, кажется, ровесники… Сколько ему? Двадцать три - двадцать четыре?
Парень вдруг поднял глаза, словно прочитал его мысли. Больше, чем сбежать отсюда, Мидориме хотелось найти силы выдержать чужой взгляд.
- Как звать? – спокойно спросил незнакомец, продолжив вынимать нужные ему бумаги.
Шинтаро поджал губы. Не время проявлять характер.
- Мидорима Шинтаро.
- Такао, - он представился так просто и беззаботно, что до Мидоримы не сразу дошло, что это имя. Или фамилия. – Все эти «–сан», «-сама» меня страшно раздражают, так что не вздумай. В общем, смотри, Шин-тян…
- Мое имя Шинтаро, - сразу же оборвал тот.
- …у тебя есть два с половиной варианта. - Такао присел на стол, пропустив комментарий мимо ушей, и собрал нужные бумаги в стопку. Он сидел полубоком, так что выражение лица было невозможно прочитать, и поэтому Мидорима не мог понять, издевается он или все же…
- Первый: мы дарим тебе чудные бетонные ботиночки и потрясающую экскурсию в темные воды Тихого океана.
Или все же издевается.
- Второй вариант: мы сдаем тебя полиции. Ты весело сидишь десяточку за причастность к торговле наркотиками, а как откинешься, так получишь ботиночки, - Такао улыбнулся. – Без подарка мы тебя оставим, что ли?
- Какой-никакой, а бонус, - поддакнул громила рядом.
- Вот, - поучительно произнес Такао, - Оцубо-сан разбирается в щедрости.
- У вас нет никаких доказательств. Полиция допросит меня и отпустит.
- Ты что, за идиотов нас держишь? – спросили позади. Шинтаро обернулся и уставился на высокого светловолосого парня. Давно ли тот там стоял и как сумел бесшумно подобраться, его не особо интересовало.
- Да.
Такао разразился громким хохотом. Смешно было только ему. Блондин смотрел на Мидориму с нескрываемым раздражением, мрачнея с каждой секундой, а громила, кажется, и вовсе не умел улыбаться. Не успел Мидорима подумать, что попал к капитальным идиотам, Такао неожиданно развернулся и, перекинув ноги через стол, оказался на другом его конце, теперь сидя в шаге от заключенного. Лицом к лицу.
- Отпечатки пальцев на двери, показания очевидцев, которые видели, как ты заходил на склад, - перечисляя, Такао выпускал листы из рук, - отпечатки на оружии, из которого подстрелили кого-то из влетевших копов… - на последнем листке он задержался пару секунд. – И на сладкое: показания задержанного, который утверждает, что обе группировки ждали гонца с бумагами, и фотографии этого гонца с камеры склада. Зашел-то ты последним.
Мидорима уставился на пол. Где-то там, рядом с брошенными фальшивыми уликами, под ботинками Такао хрипела его жизнь.
Когда вспыхнувший ужас удалось подавить, он поднял глаза.
- Ну и что? – холодно спросил он. – Ну убьете вы меня, а дальше-то что? Для вас это ничего не изменит.
Такао некоторое время недоуменно хлопал глазами, а потом снова рассмеялся, еще громче прежнего, да так, что его едва ли не пополам согнуло от смеха. Сзади раздалось недовольное шипение:
- Ты вообще страх потерял?
Нет, он боялся. Страх сковал по рукам, забираясь холодными колючими цепями по плечам и обвиваясь змеей вокруг шеи. Даже вздохнуть боялся – одно движение, и рухнет на пол, прямо к чужим ногам. Он никогда не ценил жизнь и ему, в общем-то, было все равно на высокие цели и идеалы, которые на него вешало общество. Но сейчас захотелось жить – отчаянно, до судорог вдыхая сладкий воздух пылающими легкими. Страшно было до невозможности. Но им об этом знать было необязательно.
- Этим ты мне и понравился, - отсмеявшись произнес Такао. – Твоя стойкость так и просит попробовать ее на прочность.
Улыбка внезапно слетела с его лица – на Шинтаро смотрели темные, цвета сгустившейся бури глаза. Ошибки быть не могло. Под маской безобидного весельчака прятался страшный человек. Только он мог стоять во главе таких людей.
- Но дело есть дело, - спокойно продолжил он. – Ты сорвал нам сделку в 100 миллионов иен, и дело не только в деньгах. Ты испортил нам отношения с другим кланом, и ты же копов на хвост посадил.
Он несколько секунд рассматривал Шинтаро. Тот молчал.
- Но если ты помнишь, я сказал, что у тебя два с половиной варианта. Раз уж ты мне понравился, я предлагаю тебе отработать долг. Если прикинуть, сколько мы потеряли конкретно из-за тебя, плюс скидка за красивую мордашку… - Такао поднял глаза, не замечая чужого недовольного взгляда. – Скажем, 50 миллионов иен.
Мидорима едва слышно перевел дыхание. И сколько же ему отрабатывать такую сумму? У него работы-то до сих пор нет.
- И вы вот так меня отпустите?
- Ты серьезно? – спросил Такао. – Конечно же, нет. Я предлагаю тебе отработать деньги здесь.
- И что мне нужно делать?
- Ну… немного того, немного сего… - Такао неопределенно пожал плечами. – Если согласишься, тебе здесь все покажут.
- Я согласен, - тут же ответил Мидорима. И, поймав удивленный взгляд, добавил: - А что, над первыми двумя вариантами серьезно можно раздумывать?
- Это ты мне потом скажешь.
Он чувствовал, словно прогуливается вокруг капкана, уверенный, что тот вот-вот захлопнется, но неизвестно насколько это будет больно. Льющий из окна свет дотягивался до края стола, не в силах сопротивляться осевшей в комнате черноте. Тьма обнимала тело Такао, ложилась тенями так плотно, что Мидориме оставалось лишь смотреть в глубокие, внимательные глаза. Парень внезапно ухмыльнулся, медленно, самоуверенно. Шинтаро отвел взгляд. Слишком поздно он осознал, что заключал сделку с дьяволом, – огонь преисподней уже подбирался к его ногам. И вместе с пламенем, которое было видно лишь двоим, Такао поднялся одним грациозным рывком, оказываясь вплотную к Шинтаро. Мидориму бросило в жар от страха и невозможности происходящего.
- И когда я отработаю долг, вы отпустите меня?
- Если получится.
- Если получится отработать?
- Если получится уйти.
«Все показывал» ему тот самый светловолосый парень, которого Шинтаро раздражал одним своим существованием. Или так тому казалось, потому что Миядзи, как его назвал Такао, разговаривал спокойно, но небрежно, словно был уверен, что их знакомство с Мидоримой долго не продлится. Почему он так думал, знать не хотелось.
Здание, в котором его держали, оказалось главным домом клана Шутоку. То, что он угодил к якудза, он понял гораздо позднее. Никто не держал его взаперти, но многозначительные взгляды и то, что первую неделю его вообще не трогали, дали понять, что уйти ему не удастся. Да он и не собирался уходить. Только к концу недели, когда Миядзи пришел к нему в комнату и спросил, как прошла «тепличная неделя», до Мидоримы дошло. Ему не давали никаких поручений не просто так. К нему присматривались. А значит, такой поворот событий оказался непредсказуем не только для Мидоримы.
Верхушку клана он видел крайне редко. Вернее, видел он лишь Миядзи, которого иногда сопровождал в поездках, об остальных приходилось только слышать. После недавнего провала клан шумел как потревоженный улей, и если обсуждение такого грандиозного в своей катастрофичности события затихало хотя бы на минуту, то на его место приходили жаркие споры на тему «Кто же все-таки самый жуткий из главарей?»
- А я вам говорю, страшнее Оцубо-сан никого нет, - начался разговор за обедом. – Он как посмотрит на тебя!..
- Да ну чё ты, он же добрый, - фыркнул кто-то и добавил уже заговорщическим полушепотом: - Вот Миядзи-сан… Будешь его злить, тебя точно в канаве найдут!
- Да-да! – вмешался его сосед, торопливо отнимая ото рта чашку – кофе потек по подбородку, и Мидорима закатил глаза. – Я слышал, он кому-то из наших череп ананасом проломил!
- Да вы идиоты, - прозвучало за соседним столом. Шинтаро мысленно согласился. – Вот Такао это вообще жесть, особенно когда злой. Вроде улыбается, но кажется, что щас сожрет. Вы еще вспомните, как он стреляет!
- Ну и чё? – недоуменно произнес первый. – Мы тут все меткие.
- А ты выйди с ним один на один, он тебе пулю ровно меж яиц всадит, чтобы больше не тянуло сомневаться.
- Миядзи-сан!
Мидорима обернулся и увидел, как к нему медленно приближается светловолосый парень. Сколько бы он ни услышал, кажется, ни одно слово его не волновало.
- Новички, - произнес он небрежно и кивнул Мидориме на дверь. – Вставай, поехали.
Шинтаро был даже рад поскорее уйти оттуда. Единственной причиной, по которой он все еще ел с остальными, было то, что только из таких невинных разговоров он мог собрать нужную ему информацию. Правда, ни о чем другом они не разговаривали, поэтому о верхушке ему, кажется, теперь было известно все. Что он не собирался обсуждать свою жизнь и отвечать на вопросы, он дал понять еще в первую неделю. Если бы не Миядзи, все могло бы вылиться в драку, зато он избежал дурацких вопросов и комментариев в свою сторону. Правда, чужого любопытства это не погасило.
- Куда на этот раз? - спросил Мидорима, усаживаясь в машину следом. Как только они вдвоем оказались на заднем сидении, он уставился в окно.
- Посмотришь, что мы обычно делаем.
- А встречи с шишками вашего мира это не обычно?
Всю неделю они мотались по чужим домам, пустым комнатам в дальних коридорах дорогих ресторанов, клубам с закрытым доступом, поэтому к воскресенью Шинтаро начало тошнить от этого официоза. Куча народа, непонятный язык, разговоры на грани вежливости и угроз, где каждый знает: слабая пощечина все равно остается пощечиной. И чья ладонь больше, того и нужно бояться.
- Это были простые договоренности, - лениво объяснил Миядзи. - «Встречи с шишками» проводит главный.
Только после этого Мидорима все-таки обернулся и чуть удивлено спросил:
- Разве ты не босс? Вас там вроде как трое.
- Всем заправляет Такао. - Мидорима этому, кажется, не поверил, потому что прицел своего внимательного, полного сомнений взгляда так и не снял. – Ты наверняка ошибаешься, как и все поначалу.
Киёши вздохнул. Новички, все как один не воспринимавшие Такао, больше его не раздражали. Все через это проходят, и Киёши не был исключением. Скорее, он отличился больше всех. Если остальные не верили в серьезность Такао, то хотя бы слушались. Киёши же вообще ни во что его не ставил. Поэтому озарение нашло на него, только лишь когда он почувствовал лбом холодное дуло пистолета.
- Такао может казаться клоуном или вообще идиотом, но ему просто так удобно. Не ведись, потом обожжешься.
Машина сдвинулась с места, оживленный город поплыл за окнами. Мидорима смотрел на залитые солнцем крыши и думал, что ни черта он не «велся». Глупым анализом он не занимался, а распознав опасный цирк за всей этой шелухой, решил, что выберется из всего этого максимально быстро. И если ради 50 миллионов иен ему нужно было притвориться одним из них, он на многое пойдет.
- Что нам здесь нужно? – спросил он, уставившись на здание, перед которым они остановились. Но когда он обернулся, Киёши уже не было в салоне. Светловолосый парень лениво осматривал улицу, присев на капот автомобиля.
- Объясню кратко, - заговорил он, когда Мидорима, раздраженный и помрачневший, вышел из машины. – Человек обязался выплачивать нам дань уважения и по неинтересной мне причине этого не делает. Я хочу знать «когда», а не «почему».
- То есть его всего лишь надо заставить вернуть долги?
- Именно. Без лишних смертей, никакой стрельбы - такими методами мы тут не пользуемся.
- Убивать людей я не собираюсь, - тут же произнес Мидорима. Киёши заинтересованно уставился в ответ и лишь усмехнулся.
- А если придется?
Мидорима повернулся к нему и долго без слов всматривался в глаза. Киёши опустил голову, намеренно избегая его взгляда, и, оттолкнувшись от горячего металла притихшего джипа, пошел вперед.
- Давай, шевелись, - кинул он через плечо.
Второй этаж здания занимала квартира. Пустые, тихие коридоры вмиг наполнились людьми, стоило Миядзи просто подать голос. Те поочередно кланялись, задавали одинаковые вопросы с лживой испуганной участливостью, устраивали глупое шоу, за которым Мидорима наблюдал с омерзением. «Как ваши дела, господин?», «Миядзи-сама желает чего-либо?» - сыпались вопросы. Миядзи спокойно прошел вперед, настолько невозмутимый, будто его ничуть не смущали заискивающие взгляды и обожание, сомнительное в своей истинности. Люди расступались перед ним, не смея прикоснуться. Мидорима прошел за ним в комнату, в которой оказался лишь человек. Он, судя по испуганному лицу, исказившемуся, стоило им пересечь порог комнаты, и был тем самым должником. Мидорима даже не удивился – мужчина подскочил с дивана, судорожно пытаясь поймать выскальзывающий из ладоней пульт от телевизора. И дальше все становилось еще более предсказуемо. Тихие разговоры, истеричные бессмысленные оправдания, на первый взгляд мягкая настойчивость Миядзи… Иногда они замолкали, и в напряженной атмосфере комнаты болтовня из телевизора казалась невероятно нелепой. В эти секунды Миядзи очерчивал территорию взглядом, отрезая жертве пути отхода.
В один момент Мидориме надоело. Он поднялся, пересек и без того хрупкую границу, и, швырнув мужчину в стену, уперся в шею локтем. Должник начал метаться, вслепую царапая обои ногтями, и ошарашено уставился в зеленые глаза.
- Господин, у меня правда – правда! – нет денег, - взмолился он, едва не хныкая. – Я собирался отдать на прошлой неделе! Но время беспокойное, вы же знаете, с бизнесом совсем туго…
- У тебя огромная квартира в центре, с улицы я увидел спутниковую тарелку, запрещенную к производству в Японии, в гостиной – фонтан, судя по журчанию воды, и это при сегодняшних тарифах на воду. Две красивые женщины в твоем доме, скорее всего, жена и любовница, которых ты даже не стесняешься содержать одновременно.
Должник сдавленно захрипел и вытаращился огромными, полными ужаса глазами. Мидорима склонился ниже, надавливая локтем на чужой кадык.
- Мне неважно, откуда ты достанешь деньги: продашь почку, жопу или своих баб, - холодно добавил он. - Если денег не будет завтра, пойдешь ко дну, а следом за тобой твоя семья – все со вспоренным брюхом, чтобы рыбы жрали подольше.
- Что, он прямо так и сказал?
- Да. И, по ходу, мысль он свою донес.
Такао раскрутился на стуле, не скрывая широкой улыбки. Как же жаль, что он не смог увидеть, как должника перекосило от ужаса. Зубки у Мидоримы, безусловно, были, в этом Такао не сомневался, но уж очень хотелось посмотреть, как он скалится.
- Что ты лыбишься? – чуть раздраженно спросил Киёши. – Ты отрываешься, это я вижу, но…
- Он интересный, - произнес Такао, бездумно уставившись куда-то за плечо друга.
- И от этого у нас может быть вдвойне больше проблем.
- Каких еще проблем? Ему хватает мозгов делать то, что требуется. - Такао уперся локтями в стол и уложил голову на сцепленные ладони. Киёши знал этот взгляд – друг увлекся игрой, а значит, могло быть лишь два исхода: либо догонит, либо ему наскучит. Он надеялся на второе.
- Из этого котенка можно вырастить опасную зверюгу.
- Черт, Такао! – жестко позвал Миядзи. – У тебя в руках бомба замедленного действия, а ты все играешься.
- Откуда такие мысли? – брюнет чуть прищурился.
Миядзи прикусил губу. Пусть это будут фантазии, нелепые догадки - ему все равно, как это назовут, но если что-то касалось его клана, к своим предчувствиям он прислушивался.
- Этот «котенок», кажется, вегетарианец. - Заметив чужой вопросительный взгляд, Киёши объяснил: - Он сказал, что ни при каких обстоятельствах не будет убивать.
Казунари вздохнул и откинулся на спинку кресла.
- Ты же знаешь, как это бывает поначалу: «я не буду убивать», «я не собираюсь просить деньги», «я честный», «я не гей»…
- Такао…
- Да знаю, - отмахнулся тот. – Давай просто посмотрим, что будет дальше.
Часть 2Пристань в это время неожиданно пустовала. Выстеленная светлой кладкой дорога тянулась вдоль кромки океана, поблескивали редкие тонкие лужицы. У пришвартованной лодки, в тени паруса, от солнца прятались Миядзи и Мидорима. Стояли молча, и если второй все еще удивленно оглядывал пристань, то первый, чуть прищурившись, неуверенно всматривался в его глаза.
- Не верти башкой.
Мидорима приподнял бровь, словно спрашивая: «В чем твоя проблема?».
- Это не то, к чему ты привык, - объяснил Миядзи. – Это наша главная проблема на сегодня, и если мы ее не решим, то проблем будет еще больше.
- Объяснишь?
- Не в той ты точке доверия, новичок.
Мидорима фыркнул.
- Все, что тебе надо знать: слушай меня. Говорю нырять - ныряй. Стрелять - стреляй.
Последние слова Киёши произнес почти шепотом и вышел из тени. Мидорима проследил за его пристальным взглядом – с другой стороны пристани к ним приближался невысокий парнишка. Рваные джинсы, толстовка с растянутыми рукавами, старая, потерявшая цвет кепка на темноволосой голове. Парень ничуть не тянул на того, кто увяз с якудза.
Когда между ними осталось чуть больше пяти шагов, все трое одновременно остановились. Мидорима держался за плечом Киёши, раздраженный собственной некомпетентностью: ему никто не рассказал, как себя надо вести, какие здесь правила, когда молчать, когда говорить. И чувство собственной нелепости выводило из себя. Шинтаро готов был переступить его, только бы быстрее вернуться в нормальную жизнь.
- Давай разберемся по-быстрому, - предложил Миядзи спокойно. - Я забираю пакет и, как только проверю, сразу переведу деньги информаторам.
- Ты считаешь меня настолько идиотом? – парень рассмеялся, чуть запрокинув голову, и его синие глаза сверкнули из-под козырька. – Мне еще жизнь дорога.
- Именно поэтому я решил не стрелять тебе в башку, чтобы просто забрать пакет.
- Думаешь, ты один такой? В очередь придется встать.
Мидорима прищурился. Что-то было не так. Предчувствие как никогда яростно билось испуганной птицей под сердцем. Если парнишка-курьер и правда был связан с информаторами по этой таинственной проблеме, то, наверное, как себе это представлял Шинтаро, он должен был отдать пакет и уйти с миром. Но в глазах парня читалось столько нахальства, что Мидорима занервничал. Нервничал и Миядзи, незаметно сжимая кулаки за спиной.
- Какого черта тебе нужно? – почти прошипел он.
- Я здесь с сообщением, - улыбнулся незнакомец. – Эта информация нужна не только вам. И эти люди готовы заплатить еще больше.
Киёши повернул голову и закашлял. И где-то на выдохе Мидорима словно что-то услышал.
«Стреляй».
Шинтаро недоуменно уставился в его затылок.
- Я не стану, - тихим шепотом ответил он.
- Столько людей хотят увидеть вас мертвыми. Вряд ли вам удастся вылезти из этой ямы.
Киёши обернулся и закричал так, что Мидорима отшатнулся:
- Стреляй, я сказал!
- Я не буду стрелять.
Курьер рванул с места и побежал вдоль пристани. Миядзи посмотрел ему вслед и, цыкнув, с силой толкнул Мидориму, выдергивая из его наплечной кобуры пистолет. Грохнувшись на землю, Шинтаро непонимающе смотрел, как светловолосый парень невероятно быстро бежит по пристани, но с курьером их разделяли уже десятки метров. Резко затормозив, Киёши вскинул пистолет и уставился в трясущийся прицел, и как раз в этот момент незнакомец прыгнул к краю пристани, закинул пакет в пришвартованный катер и побежал в противоположную сторону. Катер, взметнув бортом стену воды, стремительно погнал вперед, едва касаясь поверхности. Киёши спустил несколько пуль в воздух – до катера он так и не дотянулся: слишком большое расстояние их теперь разделяло, и солнце палило в глаза. Не могло все так сойтись. Подстава. Все просчитали, мрази.
Миядзи трясло крупной дрожью. Он бы спустил всю обойму, а последнюю всадил в череп новичка, если бы от этого ему стало легче. Внутри гремело и взрывалось, бешенство палило изнутри, последним дожевывая сознание. Он сжал воротник пиджака - под кулаком судорожно билась грудная клетка, подавившись страхом и горячим воздухом.
Киёши мазнул ладонью по лицу и, с шипением выдохнув сквозь сжатые зубы, зашагал ко все еще сидящему на пристани парню. Мидорима поднялся навстречу и тут же упал обратно – чужой кулак влетел прямо в переносицу. Все, что Шинтаро запомнил с той секунды, как бровь горячо обожгло разбитым стеклом очков, - какой ужасающей оказалась ярость в чужих глазах.
- Сукин ты сын… - прошипел Киёши, вздергивая парня за воротник. – Что я тебе сказал?! – Он тряхнул его, но Мидорима по-прежнему упрямо смотрел в глаза. – Что я тебе сказал, идиот?!
- Я не собираюсь убивать, - процедил Шинтаро сквозь зубы.
- С тобой еще разберутся, - выплюнул Миядзи с горечью и толкнул его обратно на землю. Нервозно заметался вокруг и снова вернулся к Мидориме, опасно нависая над ним. - Ты просто не представляешь, во что вляпался!
Такао шагал по коридору, громко щелкая каблуками в пустеющем коридоре. Люди разбегались по комнатам, только увидев его лицо, – не дай бог подвернуться ему под руку в таком настроении. Первым попался Миядзи, догнавший Казунари на лестнице, что вела к камерам на цокольном этаже. И по неосторожности схватив его за предплечье, Киёши обжегся разгневанным взглядом: серебро молний взорвалось на грозовом небе, рассыпавшись бликами по радужке, темно-синей в притихшем свете лестничного пролета. Такао не сказал ни слова, небрежно вывернулся из хватки и продолжил спускаться.
- Такао! – беспомощно крикнул Миядзи, перегнувшись через перила, и поспешил за ним. – Да подожди же ты.
- Больше нечего ждать, - ответил парень, даже не обернувшись.
- Его достаточно наказали, не марай об него руки.
Такао остановился на лестнице и обернулся, уставившись снизу-вверх на своего подчиненного. Перешагнул разделявшие их две ступени в один шаг и несколько секунд в тишине всматривался в его лицо.
- В няньки записался?
Миядзи поёжился, кожей чувствуя пронзительный, колючий взгляд. И под тяжестью рвущейся из Такао ярости он стоял на ступени, выше его на голову, шире в плечах, и боролся с желанием сбежать к чертовой матери. Потому что Такао, этот Такао – дамба с нефильтрованным гневом за тонкими стенами – мог взорваться в любую секунду, и тогда его даже Киёши не удержал бы.
- Я тоже виноват, - как можно спокойнее признался Миядзи. – Договорились же: и мы, и они – без оружия, помнишь? А новичок не наш, ему можно. - Он раздосадовано вздохнул. - Да я его не предупредил, что он один с пушкой, мой это косяк.
Такао ткнул пальцем ему в грудь.
- Ты бы сдох, - начал он свистящим шепотом. - Он бы сдох. За вами я и все остальные.
Миядзи опустил глаза. Чужое дыхание горело на подбородке.
- Ослушался приказа – получи наказание. Ты и я это прошли, так какого черта?! – рявкнул Такао. И, развернувшись, быстро спустился с лестницы. Знал, что Миядзи больше не пойдет за ним. Никто бы не пошел. Его боялись, и если раньше это забавляло, то со временем начало раздражать. Теперь проблема клана была его личной проблемой. И один человек не только поставил на карту безопасность его людей, но и пошел против него. Такао был зол и взбудоражен.
Вызов.
Оказавшись в глухой вязкой тишине цокольного этажа, Такао ненадолго закрыл глаза. Он любил бывать здесь. Когда вихрь событий закручивал, утягивая в самый эпицентр, когда начинало казаться, что на следующем выдохе захлебнешься и на новый рывок не хватит сил, он спускался в рыжеватый притихший полумрак и отпускал себя. Всегда по-разному. И никто не имел права ему запрещать.
Губы Такао растянулись в ухмылке, и парень открыл глаза, неторопливо направившись в сторону нужной камеры. Он смаковал каждый шаг, каждое касание свисающих с потолка светильников – лампы раскачивались под его пальцами, пуская рыжие волны по стенам. Такао передернул плечами от накатившего тепла – напитанное гневом безумие вздымалось, расправляя крылья, пьянило. Ноги едва держали, и он прильнул к решетке, ограждающей открытые камеры, и двинулся вдоль них, провожая прутья пальцами. Кольцо стучало по холодному металлу, отзываясь эхом по залу, словно на пол сыпались монеты.
Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь.
Такао мечтательно улыбнулся. Он услышит этот звук. Он его запомнит. Как любой зверь, пойманный в капкан, будет ждать своего охотника.
Ничего не стоило его убить. Выкинуть с пирса - и дело с концом. Одна из шестеренок остановилась, и замкнуло весь механизм, а Такао всегда избавлялся от мешающих деталей. Но к нему в руки попался интересный зверь. Он увидел это, когда оказался с Мидоримой в камере, и как хозяин дикого животного Такао не любил, когда оно переставало слушаться. Его секретом было то, что он не только разбирался в животных, но и умел их дрессировать.
Нужная камера оказалась последней и, очутившись за стенами, парень прижался к тяжелой двери, с улыбкой рассматривая залитое слабым желтоватым светом тело. Мидорима сидел у стены с прикованными к железному поручню руками, изможденный, избитый. Маленькая лампа вырывала его из полумрака, и под этим светом он весь словно горел. Такао скользил взглядом по огненным всполохам сорванной кожи на обнаженной спине, чувствуя, как искрами жжется на кончиках пальцев.
- Одна фраза, - произнес Казунари, приблизившись. Мидорима, повисший на поручне, даже головы не поднял. – Одна фраза, и все закончится.
Узник не шевельнулся, и Такао на секунду показалось, что тот без сознания. Но парень внезапно дернулся и, закашлявшись, сплюнул кровью на пол. Зеленые глаза сверкнули меж лежащих на лице прядей.
- Что, хочешь как в начальной школе: «Я больше так не буду»? – усмехнулся он разбитыми губами.
Такао улыбнулся в ответ, распробовав удивительную смесь раздражения и восхищения. Вид истерзанной красоты, прячущей в себе невероятной силы стержень, приводил его в восторг. Он глубоко вдохнул. Сознание начинало кружить: притихшая ярость искала выход и, почуяв запах крови в душном воздухе, ударила в голову. Такао в один шаг сократил расстояние и опустился к нему за спину, с силой дернув за волосы. Мидорима потянулся за его рукой, едва не ложась на плечо. Устало звякнули наручники, растирая подсохшую кровь на содранных запястьях.
- Если тебя в школе не научили слушаться, то придется учиться здесь, - тихо произнес Такао в ухо и, отпустив волосы, подхватил ладонью под подбородком. Под пальцами истошно забилась передавленная артерия.
- Я сказал, что не буду убивать, - прохрипел Мидорима. – И если я говорю, то никогда не изменю свое решение.
Такао засмеялся, уткнувшись ему в шею. Узлами вязалось вспыхнувшее возбуждение и лопалось, не найдя выхода, расплескивалось. Его бросило на чужую спину, и Мидорима зашипел от прикосновения одежды к растерзанной коже.
Давно его не тянуло к кому-то так сильно, и он не мог решить, почему же такой мучительной, непреодолимой оказалась эта тяга. Что было мощнее: желание заставить признать поражение, подчиниться, уяснить не только разумом, но и телом, что никакие принципы не могли стоять выше приказа, или он не устоял перед соблазном и, получив в руки заточенный в ящик ураган, обжигал пальцы, пытаясь заглянуть внутрь? В ответ на него смотрели глаза цвета подпаленного абсента – горящая зелень с синеватыми бликами у зрачка; он упивался им в оживленных барах, горечь драла горло и оседала жаром. А возвращаясь домой, не осознавая, с кем и куда идет, понимал лишь то, что его опоили ядом. Тот самый яд оказался в чужих упрямых глазах. Так же отступала реальность от опьяненного сознания Такао.
- Ты проиграешь, Шин-тян, - прошептал он в чужое ухо и подхватил Мидориму под бедро. Шинтаро вяло дернулся, тщетно пытаясь посмотреть в глаза Такао через плечо. Ослабевшее тело подводило, и под худыми, цепкими ладонями дрожала каждая мышца.
- Такую красоту попортили, - вздохнул Казунари, осматривая широкую спину, испещренную болезненными вздутыми полосами. У лопаток они кровоточили, обнажая алую мякоть под рваной кожей, и, наклонившись, он прошелся языком по позвоночнику, смешивая вкус крови с солоноватым потом. – Но они ведь не везде успели побывать, правда?
Он резко запустил ладонь в запыленные брюки с засохшими пятнами крови на поясе и сжал ягодицу. Мидорима инстинктивно рванул руками – наручники обреченно зазвенели в ответ.
- Ты больной идиот, - прошипел он. Такао прижался к его волосам и вдохнул. Запах металла, утопленного в пыльной духоте, чужой запах крови и паленых трав стрелял в голову, вышибал пробки. Такао чувствовал, как искрит потерявшее контроль сознание, и плотнее прижимался к обнаженной коже, смеялся в ухо.
Охота началась.
- Боишься? – Он прикусил зубами мочку, и Мидорима рванул в сторону, неожиданно для себя оказываясь на его плече. – Правильно, бойся.
Шинтаро не испытывал страха, пока не испытывал, но бесконечно злился на свою омерзительную беспомощность. Тело горело, и обжигающие вспышки взрывались под кожей там, где Такао касался пальцами, на спине по оголенному мясу, так невыносимо больно, что, пряча лицо за волосами, он жмурился, впиваясь зубами в растерзанные губы.
- Знаешь, как приручают диких животных? – прозвучал вопрос за его спиной. Прильнув всем телом, Такао неожиданно легко приподнял его за бедра, выставляя на колени, и Мидорима не удержал болезненного стона – пуговицы рубашки царапнули по рубцам, и под кожей вспыхнула лента горячего пламени. Последние силы шли на то, чтобы просто оставаться в сознании. Блокировать боль он больше не мог.
- Их ломают, Шин-тян.
Мидорима неверяще распахнул глаза. Брюки с бельем соскользнули вниз и стянули колени. Взвизгнула молния. Что-то зашелестело и коротко скрипнуло, словно разорвавшись. Страшный, невозможный звук. Он отказывался в это верить. И когда вера в то, что ничто не могло быть хуже рассеченной в кровь спины, оказалась предателем, холодной волной вернулись ладони Такао. По бокам, вниз на живот, по груди, шее, вверх до подбородка – чужие пальцы толкнулись в рот, размазывая кровь по губам. Такао самодовольно улыбнулся. Вот так он терпел плеть - грыз собственное мясо, отплевываясь кровью… Если потребуется, Казунари заставит его грызть железо от боли. Получит свое любой ценой.
- Ломают, понимаешь? – почти ласково спросил Такао, пытаясь донести такую простую, естественную для него истину. Но Мидорима не мог думать ни о чем, кроме пальцев во рту. Они скользили внутри, царапали нёбо, гладили язык подушечками. Шинтаро вскинул подбородок, и чужая ладонь оставила под губами две алые дорожки. – Тебе нужно всего лишь понять, что против моих приказов идти нельзя.
- Пошел ты к черт...
Он онемел, задохнувшись, - будто палящим свинцом плеснули в глотку. Такао бесцеремонно протолкнул пальцы глубже в его зад, проехался вперед и назад, разрывая стянувшие судорогой мышцы.
- Неправильный ответ.
Как хозяин территории, Такао с холодной отточенностью насильно заставлял открыться, разводил пальцы, и испуганное, шокированное тело Мидоримы сжималось, заглатывая каждую фалангу. Казунари смеялся, топчась на остатках израненной гордости, и не желал останавливаться – ликование от собственного превосходства и вид распяленного перед ним тела лишали его рассудка. Он не удержался и повел пальцами вкруговую, цепляя ногтями горящую нежную кожу внутри. Мидорима дернул плечами и опустил голову, наручники рванули по стертой коже и снова стянули запястья.
- Я бы мог тебя убить, - прозвучало за его спиной, - но ты сделал свой выбор.
Такао вытащил пальцы и развел его ягодицы, улыбнувшись от того, как быстро стянулась припухшая, вымазанная алым кожица ануса. Пусть ему будет стыдно, думал Казунари, пусть он чувствует, как на него смотрят, когда он стоит на коленях, призывно выставив зад. Словно услышав эту мысль, Мидорима подобрался и тут же получил по коленям. Бедра разъехались в стороны, да так широко, что Такао без труда мог видеть его целиком.
Шинтаро не успел даже воздуха глотнуть. Что-то наполнило его нестерпимо больно, колючим жаром свернулось внизу живота, там, где Такао рвал его нутро, проталкиваясь. Он зажмурился и впился в собственные губы до крови – горло рвало криком. Внутренности набило острыми ржавыми гвоздями, и на коротких рваных толчках он чувствовал, как колючий ком вспарывает его брюхо. Больно. Он боялся дышать, чтобы только не сорваться на крик.
- Каково чувствовать себя бабой? – усмехаясь, шептал Такао в ухо. Мидорима почувствовал его совсем близко, бедра, прижатые к его бедрам, член, загнанный до основания. От боли и отвращения его затошнило, и он содрогнулся, еще ниже опуская голову, но Такао вздернул за волосы, и Мидорима закашлялся. Любое движение отдавалось болью, словно чужой член бил ему в горло. – Вел себя как целка капризная. Значит, теперь ты ею и будешь.
Такао неожиданно легко вышел и вновь до конца толкнулся вперед. Мидорима ни о чем не мог больше думать. Больно.
- Узкий, - произнес Такао, уткнувшись в чужие волосы, и в порыве захлестнувшего возбуждения прикусил рассеченную кожу на спине. Мидорима зашипел, и Казунари, улыбнувшись, схватил его за бедра, с силой натягивая на себя. Шинтаро задышал часто, хрипами, пытаясь отвлечься, но мозг словно опустился в низ живота, меж ладоней Такао, которые с силой сжимали его бедра. Каждая клеточка горела и взрывалась, когда ребристая кожица презерватива проскальзывала, раздирая горящие внутренности. И Шинтаро ничего не мог поделать: сжимался перед новым толчком, и Такао с силой вбивался в тугое кольцо мышц.
Больно.
Горячий шепот лился в ухо, и Такао шипел с садистской проникновенностью все, что чувствовал. Как узко и горячо было внутри Мидоримы, что ни одна из его шлюх не была такой тугой, как возбуждающе скользил его растраханный зад по его члену. Он шептал, вонзаясь и вжимаясь бедрами, оказывался у щеки, шептал едва разборчиво, не различимый в затуманенном сознании – сейчас там была лишь каша из ваты и битого стекла, глухая и болезненная. Такао скользил свободной ладонью по губам Мидоримы и делился жарким бесстыдным шепотом: как хотел заставить его сосать, языком по разогретому латексу слизывать кровь вместе со смазкой.
Больно.
Такао раздвинул ягодицы Шинтаро и теперь вонзался медленными глубокими толчками, и Мидорима, больше не удерживаемый его руками, повис на наручниках, неосознанно раскачиваясь в такт. Металл звенел в такт его мысли.
Больно. Больно. Больно.
Он выбрал не тот вариант.
«Он примет тебя в одиннадцать. Если секретарша спросит рекомендацию, скажи, что от меня. Резюме не забыл?».
Мидорима закрыл сообщение и убрал телефон в карман. Разве он хоть раз что-то забыл? И даже зная это, всегда проверял еще раз: галстук разглажен, верхняя пуговица расстегнута, визитница в нагрудном кармане, диплом и сертификаты в папке, первый - обязательно в обложке. Он даже рекомендацию из баскетбольного клуба захватил. При равном конкурсе он с таким незначительным плюсом может вырваться вперед.
- Ракам сегодня стоит остерегаться новых знакомств и подозрительных авантюр. Поэтому, если вы…
- …гите!
Мидорима вытащил наушник и уставился на трясущуюся перед ним девушку. Та, убедившись, что ее наконец заметили, облегченно выдохнула и вцепилась в его ладонь.
- Помогите, пожалуйста! – сбивчиво начала она, умоляюще заглядывая ему в глаза. – Мою подругу… они увели ее.
- Что? – недоуменно переспросил Мидорима. Девушка задыхалась, и он едва мог расслышать ее голос.
- Пожалуйста… Они забрали ее! – Она внезапно опустила голову и затряслась, и тут до Шинтаро дошло, что она плачет. А он страшно боялся женских слез, потому что понятия не имел, что делать с плачущей женщиной. – Я не знаю, не знаю, что они с ней сделают. Помогите, мне больше некого просить…
Мидорима ненавидел неприятности. Особенно неприятности, которые его совершенно не касались. Но окинув взглядом улицу, он понял, что ей действительно некого просить. Позднее утро, рабочий день давно начался. Он глянул на часы - половина десятого. И огромные, полные слез глаза все еще смотрели на него.
- Куда они ее увели?
Девушка ослепительно улыбнулась своему спасителю и, схватив за руку, быстро повела в переулок.
- Я не успела их догнать, а потом… - она стыдливо опустила голову, - потом побоялась. Я видела, как они затащили ее на склад.
- Вызывайте полицию, я сделаю, что смогу.
Мидорима побежал вперед, поражаясь своей глупости. Он ведь вообще ничего не спросил. Вдруг там сто человек против него одного? Глупости. Насколько важной могла быть эта девушка, что за ней бы пришли такие люди?
Выбежав из переулка на пристань, Мидорима осмотрелся. Он отдаленно знал это место, здесь был порт для тяжелогрузных кораблей и только один склад.
Он ошибся. Не просто ошибся - он просчитался как никогда, и этот просчет мог стоить ему жизни. Потому что в порту, судя по всему, было два склада. И на этом складе девушки точно не могло быть. Зато вместо нее на него заинтересованно смотрела сотня лиц. Две группы людей, стоящих друг перед другом, одновременно прищурились, когда за спиной Шинтаро, за границей темного пыльного склада, внезапно зазвучала полицейская сирена. Потом он запомнил лишь удар и тяжелую, непроглядную тьму. И свою последнюю мысль.
Больно.
Мой вечный поставщик вдохновляющей музыки и артов снова постарался. Это прямо ыыыыыы.
Прослушать или скачать Robbie Williams Bully бесплатно на Простоплеер
Беты: Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.
Часть 1Разбиты губы. Рассечена бровь. Кожа на локтях стерта после падения. Горит и щиплет у скулы. Ребро ушиблено или сломано, все еще сложно сказать. Но с последним пинком нутро разболелось зверски.
Мидорима сидел у стены, устало всматриваясь в полумрак единственным видящим глазом. Над вторым нависало что-то черное, расплываясь липким по ресницам. Какого увечья он не досчитался?..
Взглянув на сидящего рядом парня в мешковатой толстовке с затертыми пятнами пыли и грязи, Шинтаро решил, что ему самому еще повезло. Парень, почувствовав взгляд, поднял голову с колен и неловко улыбнулся, едва-едва приподняв уголок губ с запекшейся кровью на коже.
- Привет.
Мидорима молчал, уловив нотки истеричного веселья в чужом голосе. Сколько ж его тут держали?..
- Не лучшая ситуация для знакомства, конечно, но вежливость даже в камере никто не отменял.
Он прижался к шершавым стенам холодным виском. Какая, к черту, вежливость? Его мочалили на задворках какого-то склада, закинули в машину с мешком на голове, бросили черт знает где с таким же везучим идиотом… Мидорима почувствовал, как его начинает трясти. Какой еще гребаной вежливости ему надо?
- О! – сосед по камере указал на него пальцем. – Ты ж у нас тут знаменитость, теперь все понятно…
- Знаменитость? – спросил Шинтаро неуверенно.
Парень беззаботно рассматривал потолок, насвистывая легкую мелодию. Мидорима почувствовал, что закипает.
- Я задал вопрос.
- Что? – с наигранной растерянностью переспросил сокамерник. – А ты, оказывается, не немой.
И после затянувшегося молчания он рассмеялся.
- Эй-эй, успокойся, а то, глядишь, из зада искры посыплются.
Мидорима смотрел на него с нескрываемым раздражением, сгрызая и без того поврежденную кожу губ. Застрять в клетке с шутом… Прекрасно.
- Пол прожжешь или ранки откроются, - спокойно продолжил парень. Потом, вздохнув, уставился на Мидориму. – Да ладно, расслабься ты, - он махнул рукой с содранными до красного костяшками, - тут все про тебя шумят. Ты им сделку в 100 миллионов иен сорвал. Странно, что жив остался. А вот карьера копа для тебя точно накрылась.
- Я не коп, - тут же вмешался Шинтаро.
- Да? – удивился сокамерник. – А костюмчик под стать.
- Я не коп, - повторил Мидорима раздраженно. И, переведя дыхание, продолжил уже спокойнее: – Я на собеседование шел. На складе случайно оказался. Откуда мне было знать?
- Я б тебе не поверил на их месте. - Парень завалился боком на решетку и вытянул ноги на пыльном полу. – Сам представь: влетает такой громила в костюме, за ним копы, срывают Шутоку сделку…
- Кому? – устало переспросил Мидорима. Он вздохнул. – Слушай… Да плевать мне на это все, пусть они там хоть детьми торговали.
- Нет, этим мы не занимаемся.
- Чего?..
- Эй, Оцубо! – неожиданно закричал парень, просунув лицо между прутьев. Коротко стриженый амбал в костюме, который едва не трещал на мускулистом теле, через секунду оказался перед дверями. – Он не коп. Выпусти меня.
Парень поднялся с пола и спокойно вышел из камеры. Потом Мидорима наблюдал за ним как в замедленной съемке. Вот он скидывает запыленную толстовку, надевает поданный пиджак, затем достает из нагрудного кармана платок, аккуратно стирает уголком красное пятно на губах, искусственную кровь на костяшках… Реальность показалась нелепым фильмом, который выплюнуло чье-то пустое, глупое сознание. Может, то было сознание Мидоримы, отчаянно цеплявшееся за логику в попытках собрать картинку из кривых кусков. Не сходилось. Это просто не могло быть правдой. Вот его сокамерник отряхивает коленки, выпрямляется, оборачивается и, стыдливо улыбнувшись, пожимает плечами.
- Значит, ты один из этих тварей, - выдохнул Мидорима. От одного взгляда в чужие хитрые глаза заныло под ребрами.
- Я не просто один из них, я босс этих тварей. Самая мерзкая тварь, если хочешь, - улыбнулся он. И двинулся по коридору, кинув напоследок: - С собой его.
Когда его волочили по коридору, он подумал, что сидеть в камере было еще неплохо. Никто не заламывал руки, не тащил за шкирку, а шагать с цепкой хваткой на предплечье было неприятно и боязно. Страх облизывал холодным языком по позвоночнику и цеплялся куда-то под сердце. Мидорима не испытывал ужаса, только предчувствие чего-то темного и опасного ему не удавалось перебороть. Шинтаро уставился в спину идущего впереди парня. Он не особо разбирался в людях, да и не нужно было, но в обычной жизни он бы принял своего бывшего сокамерника за обычного воришку, который очередной кражей перешел кому-то дорогу. Но глава бандитов?.. Мидорима бы рассмеялся, если бы так ядовито не жгло под ребрами.
Они пришли в просторный кабинет. Совершенно пустые светлые стены и минимум мебели. Два длинных дивана да письменный стол перед единственным окном. Окно было действительно огромным, но льющий с улицы свет освещал лишь сложенные на столе бумаги, погрузив остальную комнату в туманный полумрак. Хозяин кабинета вступил в круг света и принялся рассматривать сложенные стопки. Мидорима урвал несколько секунд, чтобы его рассмотреть. Черт, да они, кажется, ровесники… Сколько ему? Двадцать три - двадцать четыре?
Парень вдруг поднял глаза, словно прочитал его мысли. Больше, чем сбежать отсюда, Мидориме хотелось найти силы выдержать чужой взгляд.
- Как звать? – спокойно спросил незнакомец, продолжив вынимать нужные ему бумаги.
Шинтаро поджал губы. Не время проявлять характер.
- Мидорима Шинтаро.
- Такао, - он представился так просто и беззаботно, что до Мидоримы не сразу дошло, что это имя. Или фамилия. – Все эти «–сан», «-сама» меня страшно раздражают, так что не вздумай. В общем, смотри, Шин-тян…
- Мое имя Шинтаро, - сразу же оборвал тот.
- …у тебя есть два с половиной варианта. - Такао присел на стол, пропустив комментарий мимо ушей, и собрал нужные бумаги в стопку. Он сидел полубоком, так что выражение лица было невозможно прочитать, и поэтому Мидорима не мог понять, издевается он или все же…
- Первый: мы дарим тебе чудные бетонные ботиночки и потрясающую экскурсию в темные воды Тихого океана.
Или все же издевается.
- Второй вариант: мы сдаем тебя полиции. Ты весело сидишь десяточку за причастность к торговле наркотиками, а как откинешься, так получишь ботиночки, - Такао улыбнулся. – Без подарка мы тебя оставим, что ли?
- Какой-никакой, а бонус, - поддакнул громила рядом.
- Вот, - поучительно произнес Такао, - Оцубо-сан разбирается в щедрости.
- У вас нет никаких доказательств. Полиция допросит меня и отпустит.
- Ты что, за идиотов нас держишь? – спросили позади. Шинтаро обернулся и уставился на высокого светловолосого парня. Давно ли тот там стоял и как сумел бесшумно подобраться, его не особо интересовало.
- Да.
Такао разразился громким хохотом. Смешно было только ему. Блондин смотрел на Мидориму с нескрываемым раздражением, мрачнея с каждой секундой, а громила, кажется, и вовсе не умел улыбаться. Не успел Мидорима подумать, что попал к капитальным идиотам, Такао неожиданно развернулся и, перекинув ноги через стол, оказался на другом его конце, теперь сидя в шаге от заключенного. Лицом к лицу.
- Отпечатки пальцев на двери, показания очевидцев, которые видели, как ты заходил на склад, - перечисляя, Такао выпускал листы из рук, - отпечатки на оружии, из которого подстрелили кого-то из влетевших копов… - на последнем листке он задержался пару секунд. – И на сладкое: показания задержанного, который утверждает, что обе группировки ждали гонца с бумагами, и фотографии этого гонца с камеры склада. Зашел-то ты последним.
Мидорима уставился на пол. Где-то там, рядом с брошенными фальшивыми уликами, под ботинками Такао хрипела его жизнь.
Когда вспыхнувший ужас удалось подавить, он поднял глаза.
- Ну и что? – холодно спросил он. – Ну убьете вы меня, а дальше-то что? Для вас это ничего не изменит.
Такао некоторое время недоуменно хлопал глазами, а потом снова рассмеялся, еще громче прежнего, да так, что его едва ли не пополам согнуло от смеха. Сзади раздалось недовольное шипение:
- Ты вообще страх потерял?
Нет, он боялся. Страх сковал по рукам, забираясь холодными колючими цепями по плечам и обвиваясь змеей вокруг шеи. Даже вздохнуть боялся – одно движение, и рухнет на пол, прямо к чужим ногам. Он никогда не ценил жизнь и ему, в общем-то, было все равно на высокие цели и идеалы, которые на него вешало общество. Но сейчас захотелось жить – отчаянно, до судорог вдыхая сладкий воздух пылающими легкими. Страшно было до невозможности. Но им об этом знать было необязательно.
- Этим ты мне и понравился, - отсмеявшись произнес Такао. – Твоя стойкость так и просит попробовать ее на прочность.
Улыбка внезапно слетела с его лица – на Шинтаро смотрели темные, цвета сгустившейся бури глаза. Ошибки быть не могло. Под маской безобидного весельчака прятался страшный человек. Только он мог стоять во главе таких людей.
- Но дело есть дело, - спокойно продолжил он. – Ты сорвал нам сделку в 100 миллионов иен, и дело не только в деньгах. Ты испортил нам отношения с другим кланом, и ты же копов на хвост посадил.
Он несколько секунд рассматривал Шинтаро. Тот молчал.
- Но если ты помнишь, я сказал, что у тебя два с половиной варианта. Раз уж ты мне понравился, я предлагаю тебе отработать долг. Если прикинуть, сколько мы потеряли конкретно из-за тебя, плюс скидка за красивую мордашку… - Такао поднял глаза, не замечая чужого недовольного взгляда. – Скажем, 50 миллионов иен.
Мидорима едва слышно перевел дыхание. И сколько же ему отрабатывать такую сумму? У него работы-то до сих пор нет.
- И вы вот так меня отпустите?
- Ты серьезно? – спросил Такао. – Конечно же, нет. Я предлагаю тебе отработать деньги здесь.
- И что мне нужно делать?
- Ну… немного того, немного сего… - Такао неопределенно пожал плечами. – Если согласишься, тебе здесь все покажут.
- Я согласен, - тут же ответил Мидорима. И, поймав удивленный взгляд, добавил: - А что, над первыми двумя вариантами серьезно можно раздумывать?
- Это ты мне потом скажешь.
Он чувствовал, словно прогуливается вокруг капкана, уверенный, что тот вот-вот захлопнется, но неизвестно насколько это будет больно. Льющий из окна свет дотягивался до края стола, не в силах сопротивляться осевшей в комнате черноте. Тьма обнимала тело Такао, ложилась тенями так плотно, что Мидориме оставалось лишь смотреть в глубокие, внимательные глаза. Парень внезапно ухмыльнулся, медленно, самоуверенно. Шинтаро отвел взгляд. Слишком поздно он осознал, что заключал сделку с дьяволом, – огонь преисподней уже подбирался к его ногам. И вместе с пламенем, которое было видно лишь двоим, Такао поднялся одним грациозным рывком, оказываясь вплотную к Шинтаро. Мидориму бросило в жар от страха и невозможности происходящего.
- И когда я отработаю долг, вы отпустите меня?
- Если получится.
- Если получится отработать?
- Если получится уйти.
«Все показывал» ему тот самый светловолосый парень, которого Шинтаро раздражал одним своим существованием. Или так тому казалось, потому что Миядзи, как его назвал Такао, разговаривал спокойно, но небрежно, словно был уверен, что их знакомство с Мидоримой долго не продлится. Почему он так думал, знать не хотелось.
Здание, в котором его держали, оказалось главным домом клана Шутоку. То, что он угодил к якудза, он понял гораздо позднее. Никто не держал его взаперти, но многозначительные взгляды и то, что первую неделю его вообще не трогали, дали понять, что уйти ему не удастся. Да он и не собирался уходить. Только к концу недели, когда Миядзи пришел к нему в комнату и спросил, как прошла «тепличная неделя», до Мидоримы дошло. Ему не давали никаких поручений не просто так. К нему присматривались. А значит, такой поворот событий оказался непредсказуем не только для Мидоримы.
Верхушку клана он видел крайне редко. Вернее, видел он лишь Миядзи, которого иногда сопровождал в поездках, об остальных приходилось только слышать. После недавнего провала клан шумел как потревоженный улей, и если обсуждение такого грандиозного в своей катастрофичности события затихало хотя бы на минуту, то на его место приходили жаркие споры на тему «Кто же все-таки самый жуткий из главарей?»
- А я вам говорю, страшнее Оцубо-сан никого нет, - начался разговор за обедом. – Он как посмотрит на тебя!..
- Да ну чё ты, он же добрый, - фыркнул кто-то и добавил уже заговорщическим полушепотом: - Вот Миядзи-сан… Будешь его злить, тебя точно в канаве найдут!
- Да-да! – вмешался его сосед, торопливо отнимая ото рта чашку – кофе потек по подбородку, и Мидорима закатил глаза. – Я слышал, он кому-то из наших череп ананасом проломил!
- Да вы идиоты, - прозвучало за соседним столом. Шинтаро мысленно согласился. – Вот Такао это вообще жесть, особенно когда злой. Вроде улыбается, но кажется, что щас сожрет. Вы еще вспомните, как он стреляет!
- Ну и чё? – недоуменно произнес первый. – Мы тут все меткие.
- А ты выйди с ним один на один, он тебе пулю ровно меж яиц всадит, чтобы больше не тянуло сомневаться.
- Миядзи-сан!
Мидорима обернулся и увидел, как к нему медленно приближается светловолосый парень. Сколько бы он ни услышал, кажется, ни одно слово его не волновало.
- Новички, - произнес он небрежно и кивнул Мидориме на дверь. – Вставай, поехали.
Шинтаро был даже рад поскорее уйти оттуда. Единственной причиной, по которой он все еще ел с остальными, было то, что только из таких невинных разговоров он мог собрать нужную ему информацию. Правда, ни о чем другом они не разговаривали, поэтому о верхушке ему, кажется, теперь было известно все. Что он не собирался обсуждать свою жизнь и отвечать на вопросы, он дал понять еще в первую неделю. Если бы не Миядзи, все могло бы вылиться в драку, зато он избежал дурацких вопросов и комментариев в свою сторону. Правда, чужого любопытства это не погасило.
- Куда на этот раз? - спросил Мидорима, усаживаясь в машину следом. Как только они вдвоем оказались на заднем сидении, он уставился в окно.
- Посмотришь, что мы обычно делаем.
- А встречи с шишками вашего мира это не обычно?
Всю неделю они мотались по чужим домам, пустым комнатам в дальних коридорах дорогих ресторанов, клубам с закрытым доступом, поэтому к воскресенью Шинтаро начало тошнить от этого официоза. Куча народа, непонятный язык, разговоры на грани вежливости и угроз, где каждый знает: слабая пощечина все равно остается пощечиной. И чья ладонь больше, того и нужно бояться.
- Это были простые договоренности, - лениво объяснил Миядзи. - «Встречи с шишками» проводит главный.
Только после этого Мидорима все-таки обернулся и чуть удивлено спросил:
- Разве ты не босс? Вас там вроде как трое.
- Всем заправляет Такао. - Мидорима этому, кажется, не поверил, потому что прицел своего внимательного, полного сомнений взгляда так и не снял. – Ты наверняка ошибаешься, как и все поначалу.
Киёши вздохнул. Новички, все как один не воспринимавшие Такао, больше его не раздражали. Все через это проходят, и Киёши не был исключением. Скорее, он отличился больше всех. Если остальные не верили в серьезность Такао, то хотя бы слушались. Киёши же вообще ни во что его не ставил. Поэтому озарение нашло на него, только лишь когда он почувствовал лбом холодное дуло пистолета.
- Такао может казаться клоуном или вообще идиотом, но ему просто так удобно. Не ведись, потом обожжешься.
Машина сдвинулась с места, оживленный город поплыл за окнами. Мидорима смотрел на залитые солнцем крыши и думал, что ни черта он не «велся». Глупым анализом он не занимался, а распознав опасный цирк за всей этой шелухой, решил, что выберется из всего этого максимально быстро. И если ради 50 миллионов иен ему нужно было притвориться одним из них, он на многое пойдет.
- Что нам здесь нужно? – спросил он, уставившись на здание, перед которым они остановились. Но когда он обернулся, Киёши уже не было в салоне. Светловолосый парень лениво осматривал улицу, присев на капот автомобиля.
- Объясню кратко, - заговорил он, когда Мидорима, раздраженный и помрачневший, вышел из машины. – Человек обязался выплачивать нам дань уважения и по неинтересной мне причине этого не делает. Я хочу знать «когда», а не «почему».
- То есть его всего лишь надо заставить вернуть долги?
- Именно. Без лишних смертей, никакой стрельбы - такими методами мы тут не пользуемся.
- Убивать людей я не собираюсь, - тут же произнес Мидорима. Киёши заинтересованно уставился в ответ и лишь усмехнулся.
- А если придется?
Мидорима повернулся к нему и долго без слов всматривался в глаза. Киёши опустил голову, намеренно избегая его взгляда, и, оттолкнувшись от горячего металла притихшего джипа, пошел вперед.
- Давай, шевелись, - кинул он через плечо.
Второй этаж здания занимала квартира. Пустые, тихие коридоры вмиг наполнились людьми, стоило Миядзи просто подать голос. Те поочередно кланялись, задавали одинаковые вопросы с лживой испуганной участливостью, устраивали глупое шоу, за которым Мидорима наблюдал с омерзением. «Как ваши дела, господин?», «Миядзи-сама желает чего-либо?» - сыпались вопросы. Миядзи спокойно прошел вперед, настолько невозмутимый, будто его ничуть не смущали заискивающие взгляды и обожание, сомнительное в своей истинности. Люди расступались перед ним, не смея прикоснуться. Мидорима прошел за ним в комнату, в которой оказался лишь человек. Он, судя по испуганному лицу, исказившемуся, стоило им пересечь порог комнаты, и был тем самым должником. Мидорима даже не удивился – мужчина подскочил с дивана, судорожно пытаясь поймать выскальзывающий из ладоней пульт от телевизора. И дальше все становилось еще более предсказуемо. Тихие разговоры, истеричные бессмысленные оправдания, на первый взгляд мягкая настойчивость Миядзи… Иногда они замолкали, и в напряженной атмосфере комнаты болтовня из телевизора казалась невероятно нелепой. В эти секунды Миядзи очерчивал территорию взглядом, отрезая жертве пути отхода.
В один момент Мидориме надоело. Он поднялся, пересек и без того хрупкую границу, и, швырнув мужчину в стену, уперся в шею локтем. Должник начал метаться, вслепую царапая обои ногтями, и ошарашено уставился в зеленые глаза.
- Господин, у меня правда – правда! – нет денег, - взмолился он, едва не хныкая. – Я собирался отдать на прошлой неделе! Но время беспокойное, вы же знаете, с бизнесом совсем туго…
- У тебя огромная квартира в центре, с улицы я увидел спутниковую тарелку, запрещенную к производству в Японии, в гостиной – фонтан, судя по журчанию воды, и это при сегодняшних тарифах на воду. Две красивые женщины в твоем доме, скорее всего, жена и любовница, которых ты даже не стесняешься содержать одновременно.
Должник сдавленно захрипел и вытаращился огромными, полными ужаса глазами. Мидорима склонился ниже, надавливая локтем на чужой кадык.
- Мне неважно, откуда ты достанешь деньги: продашь почку, жопу или своих баб, - холодно добавил он. - Если денег не будет завтра, пойдешь ко дну, а следом за тобой твоя семья – все со вспоренным брюхом, чтобы рыбы жрали подольше.
- Что, он прямо так и сказал?
- Да. И, по ходу, мысль он свою донес.
Такао раскрутился на стуле, не скрывая широкой улыбки. Как же жаль, что он не смог увидеть, как должника перекосило от ужаса. Зубки у Мидоримы, безусловно, были, в этом Такао не сомневался, но уж очень хотелось посмотреть, как он скалится.
- Что ты лыбишься? – чуть раздраженно спросил Киёши. – Ты отрываешься, это я вижу, но…
- Он интересный, - произнес Такао, бездумно уставившись куда-то за плечо друга.
- И от этого у нас может быть вдвойне больше проблем.
- Каких еще проблем? Ему хватает мозгов делать то, что требуется. - Такао уперся локтями в стол и уложил голову на сцепленные ладони. Киёши знал этот взгляд – друг увлекся игрой, а значит, могло быть лишь два исхода: либо догонит, либо ему наскучит. Он надеялся на второе.
- Из этого котенка можно вырастить опасную зверюгу.
- Черт, Такао! – жестко позвал Миядзи. – У тебя в руках бомба замедленного действия, а ты все играешься.
- Откуда такие мысли? – брюнет чуть прищурился.
Миядзи прикусил губу. Пусть это будут фантазии, нелепые догадки - ему все равно, как это назовут, но если что-то касалось его клана, к своим предчувствиям он прислушивался.
- Этот «котенок», кажется, вегетарианец. - Заметив чужой вопросительный взгляд, Киёши объяснил: - Он сказал, что ни при каких обстоятельствах не будет убивать.
Казунари вздохнул и откинулся на спинку кресла.
- Ты же знаешь, как это бывает поначалу: «я не буду убивать», «я не собираюсь просить деньги», «я честный», «я не гей»…
- Такао…
- Да знаю, - отмахнулся тот. – Давай просто посмотрим, что будет дальше.
Часть 2Пристань в это время неожиданно пустовала. Выстеленная светлой кладкой дорога тянулась вдоль кромки океана, поблескивали редкие тонкие лужицы. У пришвартованной лодки, в тени паруса, от солнца прятались Миядзи и Мидорима. Стояли молча, и если второй все еще удивленно оглядывал пристань, то первый, чуть прищурившись, неуверенно всматривался в его глаза.
- Не верти башкой.
Мидорима приподнял бровь, словно спрашивая: «В чем твоя проблема?».
- Это не то, к чему ты привык, - объяснил Миядзи. – Это наша главная проблема на сегодня, и если мы ее не решим, то проблем будет еще больше.
- Объяснишь?
- Не в той ты точке доверия, новичок.
Мидорима фыркнул.
- Все, что тебе надо знать: слушай меня. Говорю нырять - ныряй. Стрелять - стреляй.
Последние слова Киёши произнес почти шепотом и вышел из тени. Мидорима проследил за его пристальным взглядом – с другой стороны пристани к ним приближался невысокий парнишка. Рваные джинсы, толстовка с растянутыми рукавами, старая, потерявшая цвет кепка на темноволосой голове. Парень ничуть не тянул на того, кто увяз с якудза.
Когда между ними осталось чуть больше пяти шагов, все трое одновременно остановились. Мидорима держался за плечом Киёши, раздраженный собственной некомпетентностью: ему никто не рассказал, как себя надо вести, какие здесь правила, когда молчать, когда говорить. И чувство собственной нелепости выводило из себя. Шинтаро готов был переступить его, только бы быстрее вернуться в нормальную жизнь.
- Давай разберемся по-быстрому, - предложил Миядзи спокойно. - Я забираю пакет и, как только проверю, сразу переведу деньги информаторам.
- Ты считаешь меня настолько идиотом? – парень рассмеялся, чуть запрокинув голову, и его синие глаза сверкнули из-под козырька. – Мне еще жизнь дорога.
- Именно поэтому я решил не стрелять тебе в башку, чтобы просто забрать пакет.
- Думаешь, ты один такой? В очередь придется встать.
Мидорима прищурился. Что-то было не так. Предчувствие как никогда яростно билось испуганной птицей под сердцем. Если парнишка-курьер и правда был связан с информаторами по этой таинственной проблеме, то, наверное, как себе это представлял Шинтаро, он должен был отдать пакет и уйти с миром. Но в глазах парня читалось столько нахальства, что Мидорима занервничал. Нервничал и Миядзи, незаметно сжимая кулаки за спиной.
- Какого черта тебе нужно? – почти прошипел он.
- Я здесь с сообщением, - улыбнулся незнакомец. – Эта информация нужна не только вам. И эти люди готовы заплатить еще больше.
Киёши повернул голову и закашлял. И где-то на выдохе Мидорима словно что-то услышал.
«Стреляй».
Шинтаро недоуменно уставился в его затылок.
- Я не стану, - тихим шепотом ответил он.
- Столько людей хотят увидеть вас мертвыми. Вряд ли вам удастся вылезти из этой ямы.
Киёши обернулся и закричал так, что Мидорима отшатнулся:
- Стреляй, я сказал!
- Я не буду стрелять.
Курьер рванул с места и побежал вдоль пристани. Миядзи посмотрел ему вслед и, цыкнув, с силой толкнул Мидориму, выдергивая из его наплечной кобуры пистолет. Грохнувшись на землю, Шинтаро непонимающе смотрел, как светловолосый парень невероятно быстро бежит по пристани, но с курьером их разделяли уже десятки метров. Резко затормозив, Киёши вскинул пистолет и уставился в трясущийся прицел, и как раз в этот момент незнакомец прыгнул к краю пристани, закинул пакет в пришвартованный катер и побежал в противоположную сторону. Катер, взметнув бортом стену воды, стремительно погнал вперед, едва касаясь поверхности. Киёши спустил несколько пуль в воздух – до катера он так и не дотянулся: слишком большое расстояние их теперь разделяло, и солнце палило в глаза. Не могло все так сойтись. Подстава. Все просчитали, мрази.
Миядзи трясло крупной дрожью. Он бы спустил всю обойму, а последнюю всадил в череп новичка, если бы от этого ему стало легче. Внутри гремело и взрывалось, бешенство палило изнутри, последним дожевывая сознание. Он сжал воротник пиджака - под кулаком судорожно билась грудная клетка, подавившись страхом и горячим воздухом.
Киёши мазнул ладонью по лицу и, с шипением выдохнув сквозь сжатые зубы, зашагал ко все еще сидящему на пристани парню. Мидорима поднялся навстречу и тут же упал обратно – чужой кулак влетел прямо в переносицу. Все, что Шинтаро запомнил с той секунды, как бровь горячо обожгло разбитым стеклом очков, - какой ужасающей оказалась ярость в чужих глазах.
- Сукин ты сын… - прошипел Киёши, вздергивая парня за воротник. – Что я тебе сказал?! – Он тряхнул его, но Мидорима по-прежнему упрямо смотрел в глаза. – Что я тебе сказал, идиот?!
- Я не собираюсь убивать, - процедил Шинтаро сквозь зубы.
- С тобой еще разберутся, - выплюнул Миядзи с горечью и толкнул его обратно на землю. Нервозно заметался вокруг и снова вернулся к Мидориме, опасно нависая над ним. - Ты просто не представляешь, во что вляпался!
Такао шагал по коридору, громко щелкая каблуками в пустеющем коридоре. Люди разбегались по комнатам, только увидев его лицо, – не дай бог подвернуться ему под руку в таком настроении. Первым попался Миядзи, догнавший Казунари на лестнице, что вела к камерам на цокольном этаже. И по неосторожности схватив его за предплечье, Киёши обжегся разгневанным взглядом: серебро молний взорвалось на грозовом небе, рассыпавшись бликами по радужке, темно-синей в притихшем свете лестничного пролета. Такао не сказал ни слова, небрежно вывернулся из хватки и продолжил спускаться.
- Такао! – беспомощно крикнул Миядзи, перегнувшись через перила, и поспешил за ним. – Да подожди же ты.
- Больше нечего ждать, - ответил парень, даже не обернувшись.
- Его достаточно наказали, не марай об него руки.
Такао остановился на лестнице и обернулся, уставившись снизу-вверх на своего подчиненного. Перешагнул разделявшие их две ступени в один шаг и несколько секунд в тишине всматривался в его лицо.
- В няньки записался?
Миядзи поёжился, кожей чувствуя пронзительный, колючий взгляд. И под тяжестью рвущейся из Такао ярости он стоял на ступени, выше его на голову, шире в плечах, и боролся с желанием сбежать к чертовой матери. Потому что Такао, этот Такао – дамба с нефильтрованным гневом за тонкими стенами – мог взорваться в любую секунду, и тогда его даже Киёши не удержал бы.
- Я тоже виноват, - как можно спокойнее признался Миядзи. – Договорились же: и мы, и они – без оружия, помнишь? А новичок не наш, ему можно. - Он раздосадовано вздохнул. - Да я его не предупредил, что он один с пушкой, мой это косяк.
Такао ткнул пальцем ему в грудь.
- Ты бы сдох, - начал он свистящим шепотом. - Он бы сдох. За вами я и все остальные.
Миядзи опустил глаза. Чужое дыхание горело на подбородке.
- Ослушался приказа – получи наказание. Ты и я это прошли, так какого черта?! – рявкнул Такао. И, развернувшись, быстро спустился с лестницы. Знал, что Миядзи больше не пойдет за ним. Никто бы не пошел. Его боялись, и если раньше это забавляло, то со временем начало раздражать. Теперь проблема клана была его личной проблемой. И один человек не только поставил на карту безопасность его людей, но и пошел против него. Такао был зол и взбудоражен.
Вызов.
Оказавшись в глухой вязкой тишине цокольного этажа, Такао ненадолго закрыл глаза. Он любил бывать здесь. Когда вихрь событий закручивал, утягивая в самый эпицентр, когда начинало казаться, что на следующем выдохе захлебнешься и на новый рывок не хватит сил, он спускался в рыжеватый притихший полумрак и отпускал себя. Всегда по-разному. И никто не имел права ему запрещать.
Губы Такао растянулись в ухмылке, и парень открыл глаза, неторопливо направившись в сторону нужной камеры. Он смаковал каждый шаг, каждое касание свисающих с потолка светильников – лампы раскачивались под его пальцами, пуская рыжие волны по стенам. Такао передернул плечами от накатившего тепла – напитанное гневом безумие вздымалось, расправляя крылья, пьянило. Ноги едва держали, и он прильнул к решетке, ограждающей открытые камеры, и двинулся вдоль них, провожая прутья пальцами. Кольцо стучало по холодному металлу, отзываясь эхом по залу, словно на пол сыпались монеты.
Дзынь. Дзынь. Дзынь. Дзынь.
Такао мечтательно улыбнулся. Он услышит этот звук. Он его запомнит. Как любой зверь, пойманный в капкан, будет ждать своего охотника.
Ничего не стоило его убить. Выкинуть с пирса - и дело с концом. Одна из шестеренок остановилась, и замкнуло весь механизм, а Такао всегда избавлялся от мешающих деталей. Но к нему в руки попался интересный зверь. Он увидел это, когда оказался с Мидоримой в камере, и как хозяин дикого животного Такао не любил, когда оно переставало слушаться. Его секретом было то, что он не только разбирался в животных, но и умел их дрессировать.
Нужная камера оказалась последней и, очутившись за стенами, парень прижался к тяжелой двери, с улыбкой рассматривая залитое слабым желтоватым светом тело. Мидорима сидел у стены с прикованными к железному поручню руками, изможденный, избитый. Маленькая лампа вырывала его из полумрака, и под этим светом он весь словно горел. Такао скользил взглядом по огненным всполохам сорванной кожи на обнаженной спине, чувствуя, как искрами жжется на кончиках пальцев.
- Одна фраза, - произнес Казунари, приблизившись. Мидорима, повисший на поручне, даже головы не поднял. – Одна фраза, и все закончится.
Узник не шевельнулся, и Такао на секунду показалось, что тот без сознания. Но парень внезапно дернулся и, закашлявшись, сплюнул кровью на пол. Зеленые глаза сверкнули меж лежащих на лице прядей.
- Что, хочешь как в начальной школе: «Я больше так не буду»? – усмехнулся он разбитыми губами.
Такао улыбнулся в ответ, распробовав удивительную смесь раздражения и восхищения. Вид истерзанной красоты, прячущей в себе невероятной силы стержень, приводил его в восторг. Он глубоко вдохнул. Сознание начинало кружить: притихшая ярость искала выход и, почуяв запах крови в душном воздухе, ударила в голову. Такао в один шаг сократил расстояние и опустился к нему за спину, с силой дернув за волосы. Мидорима потянулся за его рукой, едва не ложась на плечо. Устало звякнули наручники, растирая подсохшую кровь на содранных запястьях.
- Если тебя в школе не научили слушаться, то придется учиться здесь, - тихо произнес Такао в ухо и, отпустив волосы, подхватил ладонью под подбородком. Под пальцами истошно забилась передавленная артерия.
- Я сказал, что не буду убивать, - прохрипел Мидорима. – И если я говорю, то никогда не изменю свое решение.
Такао засмеялся, уткнувшись ему в шею. Узлами вязалось вспыхнувшее возбуждение и лопалось, не найдя выхода, расплескивалось. Его бросило на чужую спину, и Мидорима зашипел от прикосновения одежды к растерзанной коже.
Давно его не тянуло к кому-то так сильно, и он не мог решить, почему же такой мучительной, непреодолимой оказалась эта тяга. Что было мощнее: желание заставить признать поражение, подчиниться, уяснить не только разумом, но и телом, что никакие принципы не могли стоять выше приказа, или он не устоял перед соблазном и, получив в руки заточенный в ящик ураган, обжигал пальцы, пытаясь заглянуть внутрь? В ответ на него смотрели глаза цвета подпаленного абсента – горящая зелень с синеватыми бликами у зрачка; он упивался им в оживленных барах, горечь драла горло и оседала жаром. А возвращаясь домой, не осознавая, с кем и куда идет, понимал лишь то, что его опоили ядом. Тот самый яд оказался в чужих упрямых глазах. Так же отступала реальность от опьяненного сознания Такао.
- Ты проиграешь, Шин-тян, - прошептал он в чужое ухо и подхватил Мидориму под бедро. Шинтаро вяло дернулся, тщетно пытаясь посмотреть в глаза Такао через плечо. Ослабевшее тело подводило, и под худыми, цепкими ладонями дрожала каждая мышца.
- Такую красоту попортили, - вздохнул Казунари, осматривая широкую спину, испещренную болезненными вздутыми полосами. У лопаток они кровоточили, обнажая алую мякоть под рваной кожей, и, наклонившись, он прошелся языком по позвоночнику, смешивая вкус крови с солоноватым потом. – Но они ведь не везде успели побывать, правда?
Он резко запустил ладонь в запыленные брюки с засохшими пятнами крови на поясе и сжал ягодицу. Мидорима инстинктивно рванул руками – наручники обреченно зазвенели в ответ.
- Ты больной идиот, - прошипел он. Такао прижался к его волосам и вдохнул. Запах металла, утопленного в пыльной духоте, чужой запах крови и паленых трав стрелял в голову, вышибал пробки. Такао чувствовал, как искрит потерявшее контроль сознание, и плотнее прижимался к обнаженной коже, смеялся в ухо.
Охота началась.
- Боишься? – Он прикусил зубами мочку, и Мидорима рванул в сторону, неожиданно для себя оказываясь на его плече. – Правильно, бойся.
Шинтаро не испытывал страха, пока не испытывал, но бесконечно злился на свою омерзительную беспомощность. Тело горело, и обжигающие вспышки взрывались под кожей там, где Такао касался пальцами, на спине по оголенному мясу, так невыносимо больно, что, пряча лицо за волосами, он жмурился, впиваясь зубами в растерзанные губы.
- Знаешь, как приручают диких животных? – прозвучал вопрос за его спиной. Прильнув всем телом, Такао неожиданно легко приподнял его за бедра, выставляя на колени, и Мидорима не удержал болезненного стона – пуговицы рубашки царапнули по рубцам, и под кожей вспыхнула лента горячего пламени. Последние силы шли на то, чтобы просто оставаться в сознании. Блокировать боль он больше не мог.
- Их ломают, Шин-тян.
Мидорима неверяще распахнул глаза. Брюки с бельем соскользнули вниз и стянули колени. Взвизгнула молния. Что-то зашелестело и коротко скрипнуло, словно разорвавшись. Страшный, невозможный звук. Он отказывался в это верить. И когда вера в то, что ничто не могло быть хуже рассеченной в кровь спины, оказалась предателем, холодной волной вернулись ладони Такао. По бокам, вниз на живот, по груди, шее, вверх до подбородка – чужие пальцы толкнулись в рот, размазывая кровь по губам. Такао самодовольно улыбнулся. Вот так он терпел плеть - грыз собственное мясо, отплевываясь кровью… Если потребуется, Казунари заставит его грызть железо от боли. Получит свое любой ценой.
- Ломают, понимаешь? – почти ласково спросил Такао, пытаясь донести такую простую, естественную для него истину. Но Мидорима не мог думать ни о чем, кроме пальцев во рту. Они скользили внутри, царапали нёбо, гладили язык подушечками. Шинтаро вскинул подбородок, и чужая ладонь оставила под губами две алые дорожки. – Тебе нужно всего лишь понять, что против моих приказов идти нельзя.
- Пошел ты к черт...
Он онемел, задохнувшись, - будто палящим свинцом плеснули в глотку. Такао бесцеремонно протолкнул пальцы глубже в его зад, проехался вперед и назад, разрывая стянувшие судорогой мышцы.
- Неправильный ответ.
Как хозяин территории, Такао с холодной отточенностью насильно заставлял открыться, разводил пальцы, и испуганное, шокированное тело Мидоримы сжималось, заглатывая каждую фалангу. Казунари смеялся, топчась на остатках израненной гордости, и не желал останавливаться – ликование от собственного превосходства и вид распяленного перед ним тела лишали его рассудка. Он не удержался и повел пальцами вкруговую, цепляя ногтями горящую нежную кожу внутри. Мидорима дернул плечами и опустил голову, наручники рванули по стертой коже и снова стянули запястья.
- Я бы мог тебя убить, - прозвучало за его спиной, - но ты сделал свой выбор.
Такао вытащил пальцы и развел его ягодицы, улыбнувшись от того, как быстро стянулась припухшая, вымазанная алым кожица ануса. Пусть ему будет стыдно, думал Казунари, пусть он чувствует, как на него смотрят, когда он стоит на коленях, призывно выставив зад. Словно услышав эту мысль, Мидорима подобрался и тут же получил по коленям. Бедра разъехались в стороны, да так широко, что Такао без труда мог видеть его целиком.
Шинтаро не успел даже воздуха глотнуть. Что-то наполнило его нестерпимо больно, колючим жаром свернулось внизу живота, там, где Такао рвал его нутро, проталкиваясь. Он зажмурился и впился в собственные губы до крови – горло рвало криком. Внутренности набило острыми ржавыми гвоздями, и на коротких рваных толчках он чувствовал, как колючий ком вспарывает его брюхо. Больно. Он боялся дышать, чтобы только не сорваться на крик.
- Каково чувствовать себя бабой? – усмехаясь, шептал Такао в ухо. Мидорима почувствовал его совсем близко, бедра, прижатые к его бедрам, член, загнанный до основания. От боли и отвращения его затошнило, и он содрогнулся, еще ниже опуская голову, но Такао вздернул за волосы, и Мидорима закашлялся. Любое движение отдавалось болью, словно чужой член бил ему в горло. – Вел себя как целка капризная. Значит, теперь ты ею и будешь.
Такао неожиданно легко вышел и вновь до конца толкнулся вперед. Мидорима ни о чем не мог больше думать. Больно.
- Узкий, - произнес Такао, уткнувшись в чужие волосы, и в порыве захлестнувшего возбуждения прикусил рассеченную кожу на спине. Мидорима зашипел, и Казунари, улыбнувшись, схватил его за бедра, с силой натягивая на себя. Шинтаро задышал часто, хрипами, пытаясь отвлечься, но мозг словно опустился в низ живота, меж ладоней Такао, которые с силой сжимали его бедра. Каждая клеточка горела и взрывалась, когда ребристая кожица презерватива проскальзывала, раздирая горящие внутренности. И Шинтаро ничего не мог поделать: сжимался перед новым толчком, и Такао с силой вбивался в тугое кольцо мышц.
Больно.
Горячий шепот лился в ухо, и Такао шипел с садистской проникновенностью все, что чувствовал. Как узко и горячо было внутри Мидоримы, что ни одна из его шлюх не была такой тугой, как возбуждающе скользил его растраханный зад по его члену. Он шептал, вонзаясь и вжимаясь бедрами, оказывался у щеки, шептал едва разборчиво, не различимый в затуманенном сознании – сейчас там была лишь каша из ваты и битого стекла, глухая и болезненная. Такао скользил свободной ладонью по губам Мидоримы и делился жарким бесстыдным шепотом: как хотел заставить его сосать, языком по разогретому латексу слизывать кровь вместе со смазкой.
Больно.
Такао раздвинул ягодицы Шинтаро и теперь вонзался медленными глубокими толчками, и Мидорима, больше не удерживаемый его руками, повис на наручниках, неосознанно раскачиваясь в такт. Металл звенел в такт его мысли.
Больно. Больно. Больно.
Он выбрал не тот вариант.
«Он примет тебя в одиннадцать. Если секретарша спросит рекомендацию, скажи, что от меня. Резюме не забыл?».
Мидорима закрыл сообщение и убрал телефон в карман. Разве он хоть раз что-то забыл? И даже зная это, всегда проверял еще раз: галстук разглажен, верхняя пуговица расстегнута, визитница в нагрудном кармане, диплом и сертификаты в папке, первый - обязательно в обложке. Он даже рекомендацию из баскетбольного клуба захватил. При равном конкурсе он с таким незначительным плюсом может вырваться вперед.
- Ракам сегодня стоит остерегаться новых знакомств и подозрительных авантюр. Поэтому, если вы…
- …гите!
Мидорима вытащил наушник и уставился на трясущуюся перед ним девушку. Та, убедившись, что ее наконец заметили, облегченно выдохнула и вцепилась в его ладонь.
- Помогите, пожалуйста! – сбивчиво начала она, умоляюще заглядывая ему в глаза. – Мою подругу… они увели ее.
- Что? – недоуменно переспросил Мидорима. Девушка задыхалась, и он едва мог расслышать ее голос.
- Пожалуйста… Они забрали ее! – Она внезапно опустила голову и затряслась, и тут до Шинтаро дошло, что она плачет. А он страшно боялся женских слез, потому что понятия не имел, что делать с плачущей женщиной. – Я не знаю, не знаю, что они с ней сделают. Помогите, мне больше некого просить…
Мидорима ненавидел неприятности. Особенно неприятности, которые его совершенно не касались. Но окинув взглядом улицу, он понял, что ей действительно некого просить. Позднее утро, рабочий день давно начался. Он глянул на часы - половина десятого. И огромные, полные слез глаза все еще смотрели на него.
- Куда они ее увели?
Девушка ослепительно улыбнулась своему спасителю и, схватив за руку, быстро повела в переулок.
- Я не успела их догнать, а потом… - она стыдливо опустила голову, - потом побоялась. Я видела, как они затащили ее на склад.
- Вызывайте полицию, я сделаю, что смогу.
Мидорима побежал вперед, поражаясь своей глупости. Он ведь вообще ничего не спросил. Вдруг там сто человек против него одного? Глупости. Насколько важной могла быть эта девушка, что за ней бы пришли такие люди?
Выбежав из переулка на пристань, Мидорима осмотрелся. Он отдаленно знал это место, здесь был порт для тяжелогрузных кораблей и только один склад.
Он ошибся. Не просто ошибся - он просчитался как никогда, и этот просчет мог стоить ему жизни. Потому что в порту, судя по всему, было два склада. И на этом складе девушки точно не могло быть. Зато вместо нее на него заинтересованно смотрела сотня лиц. Две группы людей, стоящих друг перед другом, одновременно прищурились, когда за спиной Шинтаро, за границей темного пыльного склада, внезапно зазвучала полицейская сирена. Потом он запомнил лишь удар и тяжелую, непроглядную тьму. И свою последнюю мысль.
Больно.
Мой вечный поставщик вдохновляющей музыки и артов снова постарался. Это прямо ыыыыыы.
Прослушать или скачать Robbie Williams Bully бесплатно на Простоплеер
@темы: хроники шизобретателя-фиголога, Kuroko no Basket, мидотака
но-я-отказываюсь-в-это-верить
- за сознательность спасибо сказала.Так что теперь всегда набрасываю план, добавляю по ходу. Они настолько уебищны, что я передам их детям с приказом вскрыть при попытке ставить меня в пример 
