Реальности, глава 26

[Latishia]

Название: Реальности.
Автор: Latishia
Бета: debby
Пейринг: разные по ходу сюжета. Основной – 5927 (2759, в частности). + ближайшие: 1827, 6918, XS
Рейтинг: от G до NC-17
Жанр: своеобразное AU
Ворнинг: периодический ООС, остальное дальше – больше.
Размер: макси
Состояние: в процессе
Дисклеймер: пользуюсь, но всегда возвращаю Амано.
Саммари: Реально только то, во что веришь и что видишь. Но если ты чего-то не видишь, это еще не значит, что этого нет.
От автора: автор уныло окинул взглядом канон и обилие фанфиков в три предложения и решил с помощью вдохновителей с полными травой и грибами головами что-то создать. Планируется много, долго и запутанно.

Глава 26

Просыпаться от легких, ненавязчивых поцелуев если не самый лучший способ для бодрого пробуждения, то как минимум приятно. Обладателю этих самых нежных губ на свете – по крайней мере, тем утром для Тсуны это был неоспоримый факт – было совсем не важно, разбудит или нет, целью было только вспомнить, а в таких случаях слова теряли силу. Поцелуи были везде, на лбу, веках, крыльях носа и чуть вздернутом кончике, по влажной дорожке губ – и из ленивых превращались в долгие, горячие. Тогда Тсуна просыпался окончательно, но не открывал глаз и прижимался вслепую, возрождая воспоминания прикосновениями. Гладил в круговую обнаженную спину, обводя пальцами напрягавшиеся под его касаниями мускулы, обычно скрытые под тонкой тканью косоде, которое создавало ложное впечатление изящности и хрупкости его владельца. Таким и был Гокудера, обманчиво безобидным дремлющим зверем, в нужный момент выпускающим когти. Но только не в его руках – Тсуна открыл глаза и поцеловал раскрасневшегося, прерывисто дышащего парня, но совсем легко, только чтобы оказаться ближе, нос к носу, собирая осколки воспоминаний по частям. С прикосновениями, впитывая кончиками пальцев капли пота в ямочках на пояснице. Слухом, отсчитывая количество тихих вдохов и выдохов и биения сердца, будто решившего пробить грудь и достучаться до Тсуны. Зрением, запоминая как голубоватая зелень глаз напротив становится глубже до темно-изумрудного. Вкусом, касаясь языком бисеринок пота в ямке под нижней губой и смешивая соль с привкусом табака с едва уловимой горечью. И запахом, всегда неизменным, но Тсуна все равно проверял заново и вжимался носом в висок Гокудеры. Чем глубже были вдохи, тем дальше уходило сознание и тем больше вспоминалось – кровь, опиум, опаленное солнцем железо, морской ветер…
- Вот ты всегда так делаешь, - тихо произнес Гокудера в чужую шею, когда по его виску в очередной раз скользнул кончик носа.
- Правда? – Тсуна даже не пытался изобразить заинтересованность и продолжал ворошить носом серебристые пряди.
- Да, и не помнишь ни черта.
- А ты, стало быть, помнишь?
- К сожалению.
Тсуна оторвался от своего занятия – больно уж насторожил его ставший неожиданно серьезным голос Гокудеры – и перекатился на живот, подминая парня под себя.
- Да и так уж ли это важно? – спросил Тсуна с хитрой улыбкой и, резко опустившись на локти, вжался в Гокудеру бедрами, срывая с его губ томный, слегка удивленный стон. И уже удивился сам, когда ноги тесно обвили его талию, а Гокудера, секунду назад тихий и изнеженный, одарил его диковатым, потемневшим от желания взглядом.
- Теперь уже нет.


Собирался Тсуна впопыхах, наскоро приглаживая торчащие в разные стороны волосы и запахивая первое, что нашлось у Гокудеры в шкафу - чуть широковато в плечах, но не сильно заметно, а значит, лучше того комка ткани, в который превратилась его одежда после сегодняшнего ночного марафона. Повернувшись спиной к зеркалу, парень придирчиво оглянул свое отражение через плечо и беглым взглядом наткнулся на спящего на футоне Гокудеру. Не привычного Гокудеру, который всегда спал словно бы притаившись, очень чутко и занимая минимум пространства, то ли охраняя сон того, кто лежал с ним рядом, то ли опасаясь самому стать причиной его пробуждения. Но сейчас это было по-другому, он развалился на простыне раскинув руки, будто бы отдыхал каждой клеточкой своего тела, усталый, изможденный, с темными полукружьями под глазами, оставленными бессонной ночью.
Тсуна улыбнулся смущенно-нежно и вышел из комнаты, торопливо шагая по коридору.
Не то чтобы он не устал сам. Конечно устал, страшно устал, до подкатывающей к горлу тошноты - ночь бешеной гонки, когда страшно было расцепить объятия, но и этого становилось мало, тогда минуты стирались долгими, изучающими поцелуями вперемешку со смехом, потому что едва они заставили себя выйти из онсена, как оказалось, что дойти до комнаты тоже оказалось не так просто. Гокудера отказывался отпускать его руку, через пару шагов начиная целовать ладонь и, не получив никакого запрета, зажимая его прямо в коридоре без страха, что кто-то может проходить мимо. Да и вообще в ту ночь Гокудера оправдывал прицепившийся к нему ярлык человека, которому наплевать на мнение любого, кроме одного всем известного исключения. И потому отдавался он так как будто никого не было не только в доме – во всей вселенной – громко, неистово, нетерпеливо принимая в себя Тсуну без остатка и прижимался к его телу почти отчаянно, как прижимаются в первый или последний раз. Но счет был открыт до самого утра с короткими перерывами на сон. А когда кто-то из них просыпался от странного, неуютного чувства потери и только натыкался на чужой взгляд, как понимал, чего не хватало. Теряясь в множестве еле слышных «еще», «сильнее», слившихся в ушах в единое эхо, Тсуна терял и собственные страхи, из-за которых бегал все это время, не желая поверить в то, что для Гокудеры важен не просто секс и не только его тело, смысл был в другом – в единстве. Чтобы понять его жажду, Тсуне пришлось разглядеть ее насквозь, погрузиться в нее как в непроглядную черноту омута и пережить каждой клеточкой тела. Чтобы понять, что такова его любовь, которая принимает только полностью – чувства вместе с телом. И Тсуна был согласен отдаваться и принимать без остатка, потому что настолько же полное отсутствие Гокудеры еще хуже. И ему было даже немного стыдно – да куда там «немного», - что пока он понимал эту простую истину, его одиночество скрашивал другой человек.
Тсуна вылетел за порог главного зала раньше, чем заметил, что там есть еще кто-то. Первый сигнал был – бежать, найти обходной путь, вылезти через окно, что угодно. Его гнал стыд, потому что его причина явно была написана у него на лбу, и меньше всего ему хотелось светить ей перед Хибари. А в комнате, мирно попивая чай за столом, сидел именно он. Да что там говорить, вчера все поняли, куда они направились вдвоем с Гокудерой и маловероятно для того, чтобы сыграть партию в го. У Тсуны тут же возникло навязчивое желание пригладить одежду или волосы или еще раз заглянуть в зеркало, пусть он прекрасно понимал, что его присутствие Хибари почуял еще в коридоре, а потому просто кивнул на стол не поворачивая головы. Осторожно подойдя к столу, Тсуна присел напротив парня, неотрывно наблюдая за его реакцией. Внутри сотрясало мелкой дрожью, но не от страха перед самым жестоким членом его семьи, а от колючего чувства вины.
- Доброе утро, - он неуверенно улыбнулся. Улыбка угасла тут же, стоило Хибари поднять взгляд. Брюнет бегло осмотрел его, задержавшись на секунду на багровеющих пятнах пониже уха, и уткнулся обратно в чашку с зеленоватым чаем. Как всегда невозмутимый и непробиваемый. Тсуна, конечно, не славился чутким психологом, но ему бы точно стало легче, увидь он эмоцию, хотя бы тень эмоции на застывшем лице, тогда можно было решить, как вести себя дальше.
- Мальчишка оставил письмо, - спокойно заметил Кёя, добавив слегка пренебрежительно: - Вария.
- Хибари…
- Наверно, что-то срочное.
- Хибари-сан, - сказал Тсуна настойчивее, вынуждая Хибари давно отброшенным ярлыком вежливости поднять глаза. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, но короткого едва слышного выдоха хватило Тсуне, чтобы понять, что его друг сдался. Другие бы даже не услышали, а он за то время, что они были вместе, научился понимать его по этим малозаметным признакам – других подсказок не было.
- Все, что ты сейчас скажешь, абсолютно бессмысленно, - привычно холодно отозвался Хибари, пододвигая письмо дальше от себя, - так что просто возьми эту бумажку и иди куда просят.
Тсуна накрыл его ладонь сверху и слегка сжал, несмотря на то, что Хибари и не собирался убирать руку, только смотрел на нее долго и задумчиво.
- Ты злишься? – брюнет снова поднял взгляд и коротко мотнул головой. – Даже если так, нам все равно нужно поговорить.
- Я буду рад, если мы обойдемся без этого.
- Боже, Хибари, нам не по 12 лет, чтобы мы бросали все как есть! – вздохнул Тсуна.
- Знаю, - последовал короткий ответ и неожиданное: - У тебя скоро день рождения.
Фраза грянула громче громыхнувшей посреди ночи молнии. Тсуна притих, сначала удивленный тем, что с виду небрежный Хибари помнил о его совершеннолетии, а потом от простого осознания того, что его уводят от темы.
- Ты так привык, - заговорил Кёя, заметив молчаливую надежду в глазах собеседника. - Разговаривать, выяснять. Меня не этому учили, правилом в моей семье было «хочешь – делай». Я не знаю, что должен тебе сейчас сказать, а главное зачем. Хочешь быть с ним, - он выделил последнее слово, - иди, не надо ставить меня в известность или что-то спрашивать. Я же хочу быть один, так проще.
Тсуна невольно заслушался низким глубоким голосом, непривыкший к тому, чтобы Хибари говорил так много. Спрятавшееся в пухе облаков солнце выскользнуло из тени, смывая окутавший темноволосого парня полумрак и накидывая сверху пелену света – лучи блеснули на угольных волосах и волной опустились вниз, скрываясь в складках ткани.
- И, тем не менее, удели мне всего пару минут из своего драгоценного одиночества, - Тсуна игриво улыбнулся, заметив, как Кёя кинул на него взгляд исподлобья, - пожалуйста. Мне многое хочется тебе сказать. А если я чего-то хочу, я должен делать, так?
Осознав, что попался, Хибари усмехнулся и молча кивнул.
- Я играю по твоим правилам, не забывай, - сказал Тсуна, помахав перед другом письмом, и поднялся. – И надеюсь, что все будет честно.
Если бы уходя Тсуна обернулся, он был бы весьма удивлен тем, что после его ухода Кёя еще несколько секунд смотрел на свою ладонь, сохранившую тепло чужой руки, а потом продолжил пить уже остывший чай, слегка улыбаясь в чашку.


- Я уже говорил, что ненавижу тебя?
- Сегодня или вообще?
- Всегда…ммм…ублюдок…
- Мы уже, кажется, говорили, что у твоего рта только одна функция.
Почему-то все, кто знали Занзаса за пределами семьи, были свято уверены, что если у того и была личная жизнь, он точно не любил целоваться. Ну, никак не подходило это мужественному, опасному, пугающему широтой плеч и остротой взгляда, главе Варии, в этом же было что-то слишком нежное, уязвимое, то есть то, что не подходило ему даже крепко уснувшему. А Занзас на удивление людей, которые все равно об этом никогда не узнают, любил целоваться, но для него это не было способом доказать любовь, даже наоборот – доказать власть. И целовался он - также как вел себя в обычной жизни - властно, подчиняюще, нагло обшаривая языком чужой рот и сминая губы до первой крови. Несмотря на всю дерзость и жестокость, он абсолютно точно знал, что именно это нравится Скуалло, с которым целоваться ему нравилось больше всего, потому что тот стонал ему в рот с каждой секундой все нетерпеливее, а у самого Занзаса от признания власти смывало рассудок, и он подкреплял подчинение, накручивая длинные серебристые волосы на кулак.
- Ненавижу…
От таких фраз Занзас только ухмылялся, потому что несмотря на ненависть и многочисленные угрозы, Скуалло противоречил сам себе. Точнее, тело выдавало разум – парень нетерпеливо ерзал на чужих бедрах и досадливо вздыхал, не зная, куда его тянуло сильнее, насадиться на пальцы, грубо потирающими мозолистыми кончиками ложбинку между ягодиц, или толкнуться вперед, в ладонь, которая то сжимала, то гладила член через толстую ткань кимоно. Занзас улыбался, прикусывая сосок парня и всасывая мягкую плоть губами, и чувствуя кожей, как Скуалло колеблется. Какой бы из вариантов он не выбрал, все сведется к одному – ему придется просить. В этой игре победитель был всегда известнее заранее.
- Ой… - раздалось тихое у двери.
Чтобы увидеть потревожившего их самоубийцу Скуалло пришлось обернуться, а Занзасу выглянуть из-за его плеча.
- Я, конечно, мог бы закрыть дверь и уйти, но, кажется, я уже помешал, - признался Тсуна, вздохнув.
Они начали худо-бедно общаться с Занзасом некоторое время назад. Ну как общаться - Тсуна говорил, Занзас молчал и изредка начинал кидаться предметами. Скажете, ничего не изменилось? А Тсуна утешал себя тем, что глава Варии каждый раз кидался предметами в одних направлениях, так что он со временем запомнил в какую сторону уклоняться. В случае с Занзасом это ведь уже можно назвать заботой? На этот раз забота выразилась в пустом кувшинчике из-под саке, разлетевшемся об стену – Тсуна лениво отклонился вправо. Сейчас будет оскорбление.
- Ты, урод, опоздал на полчаса, - Занзас поднялся с футона и быстро подошел к гостю, опасно нависая над ним и хмуро отмечая, что теперь тот доставал ему до носа.
- Я раскаиваюсь, извиняюсь и так далее, - заученно выговорил Тсуна. – Давай к делу? О чем ты хотел поговорить?
Неподалеку хмыкнул Скуалло. Пропустив смешок между ушей – отомстить он всегда успеет, - Занзас вцепился пальцами в край седзе и рыкнул на Тсуну:
- А что будешь делать с тем, что ты нам помешал?
- Я же не виноват, что вам…приспичило в неподходящий момент, - Тсуна примирительно поднял ладони.
- Приспичило, говоришь, - ухмыльнулся Занзас, открыв седзе и кивая куда-то в комнату. Тсуна недоуменно обернулся, на несколько секунд застыв, и под громкий, раскатистый смех Скуалло вздохнул.
На низком диванчике, скрытом в тени угла, лежали двое. Первый, со знакомой до боли вьющейся копной черных волос, почти лежал меж разведенных ног неизвестного ему мальчика. Почти, потому что второй упирался спиной об подлокотник дивана, что говорило о том, что вначале они все-таки сидели, и – слава богу! – оба были одеты. Но судя по тому, как темноволосый мальчишка увлеченно шарил под кимоно своего партнера и ловил губами приглушенные стоны – кто его этому научил, Тсуна решил подумать позже – скоро не станет ни «почти», ни одежды.
- Ламбо! – прикрикнул он, нахмурившись. Неизвестно, что злило его больше, что он упустил воспитание мальчишки, или что только сейчас он понял, почему тот так отчаянно просился поехать к Варии с ним.
- Что? – невозмутимо спросил Ламбо, даже не подпрыгнув от неожиданности, чего от него и ждали, а просто привстав с Франа.
- Ты что творишь!
- Ну… как видишь, - мальчик пожал плечами.
- Но ты же еще…
- Маленький? Видеть как люди сражаются и режут друг друга на фарш - не маленький, а как трахаться, так сразу…
- Ламбо… - угрожающе протянул Тсуна.
- Ладно, хорошо, давай представим, что я маленький. А это моя игрушка, договорились?
Тсуна едва сдержался, чтобы не вспылить, но перевел взгляд на Франа, который все еще полулежал в том же положении и смотрел на них застывшим выражением лица, что даже показалось, будто он действительно ненастоящий.
- И давно они? – спросил Тсуна старших варийцев, обернувшись.
- Да хрен разберет, - Скуало махнул рукой. – Сегодня Фран вернулся под утро, если твоего сосунка тоже не было дома, значит, все и так ясно.
- А он не мог проследить, дома я или нет, - ответил Ламбо. – Он был занят одним придурком и его симпатичной задницей.
- Придем домой, лучше прячься, - предупредил Тсуна и повернулся обратно к Занзасу. – Что за дело у тебя ко мне?
Брюнет кивнул в коридор, и они быстро зашагали в какую-то комнату. Только вдвоем, потому что когда дело было только между ними, не вмешивался даже Скуалло, который обычно слов «не вмешиваться» не знал вообще.
- Слышал о резервных войсках на юге? – спросил Занзас, не поворачиваясь.
- Было дело. Это тот неприкосновенный запас, который император вызывает в случае…
- Полной жопы, да, - оборвал брюнет и, быстро открыв седзе в неизвестную комнату, кивнул гостю. Тсуна без разговоров прошел внутрь, устраиваясь за стоящим в центре столом. – Есть шанс привлечь их, не убеждая тупицу-императора, что жопа точно будет полной, если он не вспомнит про мозг.
- И как ты собираешься это сделать? – насторожился Тсуна.
- Сам не знаю, - неожиданно признался Занзас, открывая седзе, ведущие в сад, и возвращаясь к столу.
- То есть?
- Сам увидишь. Заткни пасть на пару минут, не хрен опаздывать было.
Тсуна заметил, что Занзас всматривается в тень деревьев, не отводя глаз, и решил последовать его примеру. Через несколько минут из-за деревьев стали выходить люди – сначала поодиночке, после парами, еще позже вышла толпа, внутри которой виднелся яркий силуэт в светлых одеждах. Охрана как по сигналу разошлась перед самыми ступеньками и силуэт, оказавшийся на деле красивой женщиной, с льющимися по плечам темными волосами, вошел в комнату. Тсуна провожал ее взглядом до самого стола приоткрыв рот.
- Этого быть не может, - вполне спокойно заметил он.
- Не стоит, Савада-сан, здесь я с неофициальным визитом, не напрягайтесь, - заметила женщина и лучезарно улыбнулась. – Тсунаёши-кун, можно?
- Да вам как угодно можно, - смущенно ответил Тсуна, - вы же императрица.
- Нет, здесь я просто человек, который любит свою страну. Как и вы, Тсунаёши-кун.
- Позвольте спросить…какова цель вашего визита?
- Ария, - ответила женщина, заметив, как парень замялся, не зная как к ней обращаться. - Мне кажется, мой визит в ваших интересах. Не вы ли хотели подключить резервные войска, дабы остановить бунт сегуна?
Тсуна кинул взгляд в сторону Занзаса, молчавшего все это время. И говорить он, видимо, не собирался.
- Но, Ария-сама, ведь мы знаем, что император вызывает их только в экстренной ситуации.
- Признаю, император очень своеобразный человек. Возможно, вы даже думаете, что он ничего не подозревает, но это не так. Всему есть причина. Но я в свою очередь могу взять ответственность за резервные войска на себя, не сообщая об этом императору.
- Правда? – засиял Тсуна.
- Разумеется, - Ария улыбнулась в ответ, - если вы, конечно, согласитесь выполнить некоторые мои условия.
- Все, что угодно.
Женщина вытащила из кармана веер и, уперев его ладонями в стол, опустил подбородок на руки, лукаво посматривая на парня.
- Тсунаёши-кун, а вы знаете, что миром правит любовь?
- Да, конечно… - Тсуна замялся. – Такая мысль приходила мне в голову.
- Печально то, что отнюдь не всем она приходит. Еще печальнее то, что недавно я убедилась в этом на примере человека из вашего клана. Клана, который я всегда считала чистейшим среди всех.
- Я не понимаю, к чему вы клоните…
- Не буду темнить, Тсунаёши-кун, - согласилась Ария. – А также скрывать, что этот человек сидит сейчас с нами. Вы ведь не считаете нужным чтить женщину или хотя бы уважать ее как человека, не говоря уже о сохранении таинства брака, верно…Занзас-сан?
Парень поднял голову и пристально всмотрелся в глаза императрице.
- Ну и? – коротко спросил он.
- Так вот я считаю, что научиться этому можно лишь проводя с ней больше времени.
- Постойте, Ария-сама, с чего вы взяли, что Занзас не уважает женщин? – вмешался Тсуна.
- Недавно в доме у моей близкой подруги Бьянки-сан, я видела как он обращается с одной из гейш. Кёко-сан, верно? Мне кажется, вы знакомы, - улыбнулась она Тсуне.
- Все верно, - тот слегка поник, вспомнив, что он однажды сам застал это неприятное зрелище.
- И мне крайне не понравилось его отношение.
- Я имею права вести себя как хочу и с кем хочу, - отмахнулся брюнет.
- Конечно, имеете. Именно поэтому, я ставлю условие. Я привлекаю резервные войска, довольно не слабый процент в вашу пользу, смею напомнить, а вы, Занзас-сан, берете Кёко-сан в жены.
- Исключено! – тут же гаркнул Тсуна и уже тише, пристыжено добавил: - Извините, но я этого не допущу.
- Да уж пожалуйста, не допусти, - сморщившись от презрения, кинул Занзас.
- Причина? – прищурилась Ария.
- Извините, но я просто не могу этого допустить. Считайте, это моя личная причина, - оправдался Тсуна, представив, что сделает Занзас с Кёко на второй день в их «таинстве брака».
Женщина долго и пристально смотрела в глаза Тсуны, горящие уверенностью и решимостью, и улыбнулась.
- Хорошо, что же. Я уважаю вас настолько, Тсунаёши-кун, что позволю единственную поблажку. Занзас-сан берет в жены любую девушку из семьи Вонгола. Заметьте, не из клана, а из вашей семьи. Никакие другие даже не думайте привлекать, я узнаю о вашей лжи сразу же.
- Сколько вы даете нам времени? – напряженно спросил Тсуна, прикусив губу.
Ария поднялась с места, расправляя подол широкого платья.
- Церемония состоится завтра утром. За дворцом императора.
Тсуна побледнел и поднялся следом.
- Тогда, если позволите, я отправлюсь на поиски сейчас же.
- Справитесь, Тсунаёши-кун? – Ария прикрылась веером, но ухмылка была слышна в ее голосе.
- Увидимся на завтрашней церемонии, Ария-сама, - вызывающе ответил Тсуна и поторопился домой.


Действовать нужно было быстро, поэтому, кое-как отделавшись от Занзаса, который после ухода императрицы рвал и метал и грозил разодрать резервное войско в одиночку, и убедив его просидеть спокойно до вечера, Тсуна сорвался домой. Неизвестно было, сколько хватит взрывоопасному парню терпения до новостей, которые Тсуна ему клятвенно обещал доставить как можно скорее – и непременно хорошие, - и как быстро они смогут найти девушку. Отправив Ламбо созывать семью, Тсуна забежал в главный дом и уселся на татами, успокаивая бешено колотившееся сердце. Семья серьезно восприняла просьбу собраться как можно скорее и через несколько минут появилась в полном составе, пришел даже Дино, который номинально считался из другой семьи.
- Ребят, ничего не спрашивайте, времени нет, но… - Тсуна виновато прикусил губу, - нам нужно найти девушку из нашей семьи, которая завтра выйдет замуж за Занзаса.
Сидящие тупо посмотрели на Тсуну и разразились разными реакциями. Первыми были Ямамото и Рёхей, которые взорвались от хохота почти сразу же и просто завалились на спину, продолжая гоготать. Дино смотрел неуверенно, как бы спрашивая «замуж за Занзаса? И кто будет самоубийцей?». Гокудера просто застыл на половине зевка с недоуменным выражением лица. Самыми спокойными были Ламбо, потому что он был в курсе, Тсуна, потому что ему было не до шуток, и Хибари, просто потому что это был Хибари, но даже у него чуть удивленно приподнялись брови.
- Ну и юмор у тебя, Тсуна! – задыхаясь, сказал Ямамото.
- Я не шучу. Считайте это заданием для привлечения войск против сегуна.
- Да лааадно… - не унимался Рёхей.
- Резервных, - метко добавил Тсуна.
Смех внезапно стих и все сразу уселись обратно на места.
- Именно из нашей? – уточнил Гокудера.
- Да. Например, семья Каваллоне уже отпадает.
- Кёко я не отдам, даже не думайте!
- Я сам этого не позволю, Рёхей. Хару тоже, пусть она, к сожалению, не из нашей семьи.
- Я бы с удовольствием отдал Бьянки, не будь она помолвлена. Хоть отомстил бы.
- Гокудера-кун, даже она такого не заслуживает.
Варианты посыпались кучей.
- И-пин?
- Ей только 12, вы что!
- Двоюродная сестра Хибари, видел я эту штучку…
- Не терпится свою «штучку» сожрать, Сасагава?
Остальные варианты отпадали или из-за того, что кто-то был уже замужем, или слишком мал.
- Мы попали, - угрюмо вздохнул Тсуна, падая на спину.
- Слушайте… - подал голос Ямамото, - есть у меня один вариант.
Тсуна заинтересованно приподнялся на локтях.
- Это ведь ничего, если она родилась в моей семье, но сейчас живет в другой? Кровь-то наша.
- Ну, таких ограничений не было, так что…
Ямамото в предвкушении прикусил нижнюю губу.
- Так что это будет отличный вариант.

@темы: хроники шизобреталя-фиголога