Господамы.
Я тут по редкой возможности разгребала личку дайри и ФБ и обнаружила смехуёчек.
Для тех, кто не понял, не поверил, не прочитал:
Я РЕАЛЬНО уехала в грубо говоря кругосветку. Да, я опизденела, да, это неадекват, но я правда не хочу возвращаться, пока не пойму, что делать со своей жизнью.
Поэтому логично, что я пока не буду писать ни сюда, ни фики, в хиатусе я кароч. Возможно, когда меня прекратит шароебить, я буду писать фик в дороге и потом каааак вывалю.

КОМУ ПРУФЫ ПРУФЫ КОМУ ПАДХАДИ НАЛЕТАЙ

Мы на данный момент в самом вонючем городе франции

бля ну просто бля
мы не могли не

а это Марта не могла не
не фоткать мое уебищное ебало. все видят тлен и двое суток без сна в моих глазах?

до когда-нибудь, ребзи

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с)

---

Бля, чувствую себя как первый ступивший на Плутон - Нихуя не понимаю хддд
Я вернулась буквально на секунду, потому что вопрос какого хрена я пропала нынче актуальный.
И вообще спасибо тем, кто поздравил меня с дэрэшкой, было приятно))
А в кругосветку я все-таки собралась. Не факт, что прям "круго", но как пойдет. Я сдала права на мотоцикл и уже даже его купила. На нем и поеду. Ебанутая ли я? Определенно. Жалею ли я об этом? Пффф, хуй там
Случилось вообще много чего, что даже в пост не уместишь и я просто... Ладно. Наверное в следующий раз спишемся уже за пределами рашки)))

---

Дневнику стукнуло 7 лет четыре дня назад. Здесь вообще ничего не изменилось с момента создания, хотя я столько раз обещала себе, что с меню, бля, аватарку
Я не пропала, у меня просто мертв ноут, много в голове и перепутье под ногами. Столько всего хочется сказать и столько не стоит.
Одно знаю точно, в этом году что-то будет: может, сбегу из страны, может, как мечтала, пущусь в кругосветку, не зря же я на работе прописалась. Ни в чем не уверена, потому что сама себя не узнаю, но однажды бабахнет.
Марта ржет, что у меня кризис среднего возраста. Я ржу, ибо - где мои бляди и феррари в таком случае?
На самом деле действие на 180 мне нужно просто, чтобы перестать думать, что я так ничего и не добилась за все это время. Хорошо, что теперь это тот сорт груза, который не на шее висит, а под поясницу хлещет.
Или я все-таки крейзи, потому что конвейер безумных идей решил, что больше не станет выключаться.

@темы: бредисловие, и на утро у меня вышла черепаха (с)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мой психолог старше меня года на три. Глаза, правда, вообще не к ее телу: холодные пронзительные щелочки, в точности как у моей мамы. Прямиком из кошмаров. А сама она хрупкая, маленькая, в платьях стиля "приданное моей бабушки". Первый раз, когда я к ней пришла, мне было и смешно и до дрожи страшно. Я едва не сбежала и уже потом поняла, что в этом-то ее фишка. Человек-контрастный-душ.
Первый раз это было очень смешно. Я должна была разговаривать с миленьким цветочком в голубеньком платьице, которое меньше меня на голову и уже раза в два. Она задавала мне ряд стандартных вопросов, как в тупой киношке, я не сдерживала бугагашенек. А потом она меня просто заткнула одним словом. И я так охуела, что минут пять с открытым ртом сидела. И она сама заговорила. Я и не подозревала, что можно вскрыть череп одним коротким монологом. День мне доделал конец нашей беседы, когда я отказалась говорить о личных вещах.
- Даша, что ты делаешь, когда тебе грустно?
- Напиваюсь.
- А когда тебе нужно с кем-то поговорить?
- Скорее всего, напиваюсь.
- А ты с кем-нибудь говоришь о близких вещах?
- Только не с чужими.
- А если нужно поговорить с чужими, то что ты сделаешь?
- Ммм....поведу их бухать.
- Знаешь, сегодня мне почему-то очень захотелось темного пива. В одном баре есть замечательное не фильтрованное. Хочешь меня проводить туда?
Сработало безотказно. К вечеру я уже рыдала перед ней захлебываясь. Поржали, что с такими клиентами она просто сопьется, она смеялась, что первый раз такое делает, и подход у нее к каждому индивидуальный. Просто я алкаш
На самом деле, никаких душевных травм у меня не случилось, просто от таблов мне жахнула побочка в виде невывозимой грустняшки, ну и вот. Жизнь говно, я бревно, выключите свет, тащите завещание - и все по сценарию. А с девчонкой мне повезло. Первый раз кайфую от того, как мне тараканов из черепа выманивают ХД

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с), и на утро у меня вышла черепаха (с)

---

У этой тьмы твои глаза ч.8 - последняя

Автор: Latishia
Беты: Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.

Часть 8

- Не знал, что ты куришь.
Миядзи нервно заозирался и тут же швырнул сигарету себе под ноги. За спиной стоял пропадавший где попало Мидорима, и дым последней затяжки Киёши мстительно выдохнул ему в лицо.
- Когда нервничаю, - непонятно зачем пояснил он. Не то чтобы его сильно волновало мнение младшего о его маленькой тайне и уж тем более мнение Мидоримы. У того в такие моменты был особенно противный, презрительно-осуждающий взгляд. – Ты вовремя, кумичё хотел тебя видеть.
Шинтаро не был уверен, что значило это «вовремя». В клане он не появлялся дня три или больше, но его даже не искали. Хотел узнать наверняка, насколько сам верит в собственные слова. Насколько реален шанс снова вернуться к обычной жизни. Обычность, та самая, за которую он держался, больше не имела прежней привлекательности и вызывала отторжение. Мидорима гулял, ходил в магазин, читал дома книгу и каждый раз вздрагивал при воображаемой вибрации телефона. Бросал молчащий мобильник обратно на диван, выбирался на улицу и влипал в реальность, как в растаявший на солнце мармелад. И что ему теперь делать? И еще важнее: что делать, когда долг будет выплачен и Такао станет наплевать на него?
- Чего нервничаешь? – небрежно спросил Шинтаро. В самом деле, не говорить же Миядзи, что он рад видеть его лицо. Парень кинул затравленный взгляд и размазал тлеющий табак по асфальту ботинком.
- Мидорима… - начал Миядзи и замер на вдохе. – Что у вас с Такао?
Неожиданный и не совсем понятный вопрос застал Шинтаро врасплох. Он так и выпалил вполне правдивое:
- Ничего.
- Ага. – Миядзи спрятал руки в карманы. – Встретимся завтра? Разговор есть.
- Какой разговор?
Миядзи с сомнением уставился на парня, но в пустых зеленых глазах было такое искреннее непонимание, что Киёши просто махнул рукой. Как со школьницей, честное слово…
- Все, проехали. – Миядзи выдохнул и для собственной уверенности повторил: - Проехали-проехали. Иди к Накатани-сама, он в кабинете.
Мидорима зашел в главные двери и все-таки обернулся. Миядзи потянулся за второй сигаретой, но, почувствовав его взгляд, замер и раздраженно замахал ладонью. Шинтаро почти услышал его «вали отсюда, новичок», и усмешка против воли вспыхнула на губах. Потом Миядзи будет говорить, что ненавидит его и однажды придушит во сне, но Мидорима все это уже слышал и никогда особо не боялся. Что-то подсказывало, что поговорить им все-таки нужно.
Кумичё действительно нашелся в кабинете, но не его неожиданное появление смутило Мидориму, а то, что он сидел на месте Такао. И то, что эта не имеющая роли деталь смущала, настораживало еще больше. Мужчина сидел на законном месте, он имел право просматривать отчеты, трогать ручки, которые Шинтаро привык видеть в ладонях Такао. Но это отталкивало до слепого неприятия, вызывая гадкое, словно жужжащее под ухом, раздражение.
- Присядешь? – Мужчина отложил бумаги в сторону и грузно навалился на стол. Мидорима отказываться не стал. То, что это не предложение, было более чем очевидно. Он ждал, что его будут отчитывать или, что гораздо хуже, хвалить за спасение одного из боссов, но мужчина долгое время лишь в молчании буравил его взглядом. Мидорима знал этот взгляд и знал это ощущение - словно тебя препарируют наживую, – и сложить дважды два не составило труда. Такао нашел, у кого учиться тому, как изводить человека взглядом и сканировать до самых темных глубин души, пока тот тщетно пытается вырваться из нервного оцепенения.
- Вот скажи, что мне с тобой делать? – неожиданно спросил Накатани. – Ты мне весь клан переполошил.
- Вам не стоило приставлять меня к боссам.
Накатани посмотрел в убийственно серьезные глаза новичка и сухо рассмеялся. Паренек даже не заметил, как стал первым, кто оспорил его решение.
- То есть, поручи я тебе мелкие дела, то...
- ...я бы выплатил долг, и вы меня больше не увидели бы.
- Я слышал от ребят, что ты очень часто говоришь об этом. - Накатани прищурился, и Мидорима неосознанно напрягся, кажется, уже зная, что сейчас услышит. - Ты сам-то в это веришь?
Шинтаро хотел сказать «да», но губы словно онемели. Он же верил. Он же жил этой мыслью! Так какого черта...
- Ладно, не отвечай, - миролюбиво отозвался мужчина, но для Мидоримы это прозвучало на редкость унизительно. Для кумичё все его терзания – как на ладони.
- Я бы хотел, чтобы ты остался. - Накатани достал из ящика стола тонкий невысокий кувшин из темной глины, две пиалы и тихо прикрыл дверцу. Осторожно поднял взгляд, бегло осматривая удивленное лицо подчиненного, слегка улыбнулся и двумя короткими движениями рук плеснул из кувшина в пиалы. Было в нем нечто совершенно не вяжущееся с внешней грузностью: легкость, цепкая аккуратность, контроль мельчайших движений и взглядов. Мидорима сначала не вспомнил, за кем уже наблюдал подобное, а потом осенило. Снова.
Такао. Быстрый и незаметный, он всегда пугал неожиданными появлениями за спиной и острыми, знающими глазами.
- Вы не понимаете, о чем просите, - все еще недоверчиво ответил Мидорима. - Я же вам только хуже сделал.
- Ты все еще винишь себя за тот случай на пристани? – Мужчина улыбнулся совсем уже расслабленно и сделал маленький глоток из пиалы. – Ты нам одолжение сделал, что не убил парнишку.
Неверие всколыхнулось в тревожной темной зелени, и Накатани кивнул, словно подтверждая свои слова. Он и не сомневался, что мальчишка все еще помнит. Не знал только, что помнит больше, чем Накатани было известно.
- Парень был информатором Аомине Дайки, - продолжил он. – Сам Аомине давно сотрудничает с полицией, уж не знаю, как и сколько информации он им передает. Пристрели ты информатора, на тебя бы повесили убийство и причастность к сорванной сделке между нашим кланом и Йосеном.
- У него же был пакет... информация... - неуверенно пробормотал Мидорима.
- Не было ничего, - мужчина покачал головой, - только документы, с которыми ты якобы входил на склад, да наркота. Ну, чтобы если посадили, то наверняка.
Мидорима тупо, молча смотрел в ответ. Ожидал, что сейчас нагрянет непостижимое, ему вновь придется с этим жить, обдумывать, решать, как дальше и зачем это все. Но в голове было пусто. И он, по кивку кумичё, просто отпил из пиалы.
- Откуда у вас эта информация? – хрипловато спросил Мидорима.
- Можно войти? – раздалось за спиной.
- Мы взяли того информатора, он внизу, в камере.
Но Мидорима его уже не слышал. Развернувшись, он смотрел на Такао в дверях, смотрел в его уставшее, осунувшееся лицо и думал. Нет, он не жалел, не вспоминал, не начинал ненавидеть вновь со старой стартовой черты – бесконтрольно, разъедающе, с выжженными безысходностью и желанием уничтожить куском плоти вместо сердца. Единственной мыслью в его голове был вопрос: почему случилось все то, что случилось?
Кумичё поменял местами пиалы и произнес:
- Поэтому я сказал, что хочу, чтобы ты остался. Мне не нужны твои слова, просто допей саке и забудем этот разговор с остальными ошибками прошлого.
Шинтаро уставился в плоскую глиняную пиалу, глядя на то, как искры солнечных бликов пляшут на поверхности саке. Точно, ведь после обеда, всё ближе к заходу, солнце переваливается на эту сторону здания и светит в окно Такао. В это время он разворачивался в кресле спиной к окну и каждый раз морщился, когда нужно было тянуться за документами и попадать под свет. Тогда его ладони начинали светиться, и солнце ползло вверх по рукам, сияя на открытых участках кожи, на шее и скуле. Разгореться, согревая, не успевало – Такао стремительно исчезал в тени.
И зачем ему помнить эти глупые мелочи...
Чужие пальцы забрали пиалу раньше, чем он успел ее схватить. Такао смотрел на него с немым укором и неким чувством, которое Мидорима не мог понять.
- Тебе мозги отшибло? Или теперь тебе приспичило на всех правах в клане остаться? – голос Такао внезапно нервозно взлетел вверх и сорвался. Шинтаро понял, но не поверил. Этим чувством был страх. То, как он сжимал зубы. Как дрожали его ресницы, ладонь с пиалой в пальцах. Как он, замечая осознание в чужих глазах, опускал взгляд и снова смотрел – с фальшивой, вымученной злостью. Это был страх.
- Мидорима, - голос кумичё вынудил Шинтаро отвести глаза, - сходи проверь заключенного. Можешь узнать все, что не успел спросить.
Шинтаро послушно поднялся и, кинув короткий взгляд на пиалу, вышел из комнаты. Такао дождался, пока захлопнется дверь, и с остервенением поставил пиалу на стол, расплескав содержимое. Накатани скучающе вздохнул:
- Что он тебе сказал?
- Да всё, - обреченно выпалил Такао, падая на стул. Ему не позволено так себя вести, но ведь они оба все понимали. И Казунари не был тем мальцом, у которых Накатани воспитывал покорность и уважение. Мальчишка, оказавшийся у него на пороге сразу после окончания школы, уже давно сам отвечал за свои поступки. А ему осталось только переживать за него.
- Хочешь, я сам поговорю с ним? – Такао покачал головой, но мужчина тут же решил: - Завтра.
- Я не позволю вам идти одному.
- Такао, - жестко оборвал его Накатани. – Я уже решил. Вы лучше утрясите это дело с информатором. Нанеси визит Тоо и дай им понять, что если подобное еще раз повторится, в следующий раз наркотики совершенно неожиданно найдут у них в одном из борделей.
Казунари слабо засмеялся и поднялся с места.
- И разберись с Мидоримой, - слова застали его в дверях. - Ведь, как я понимаю, он тебе нужен больше, чем просто подчиненный?
Может, он и понимал, но ведь и спрашивал не просто так.
- Хотел бы я сам знать, - Такао горько улыбнулся через плечо и закрыл за собой дверь.
Он дал себе три дня, чтобы разобраться. И он, как ему казалось в теплом безопасном уюте своей квартиры, разобрался, разложил по местам, решил для себя навсегда и окончательно. Но почему-то потом, задыхаясь, твердил в мобильник совсем другое и все решения рассыпались в его голове, как песчаные замки под волной. Он никогда не просил, но тогда прямо так и сказал: «Я прошу, пусть это будет моей последней вольностью». Телефон скользил во вспотевшей трясущейся руке, чужой голос на линии звучал по-прежнему спокойно и жестко. Такими голосами в полиции объявляют о смерти погибшего его родственникам. И даже понимая, что вот оно, «всё», Такао попросил еще раз. За него ведь зачем-то просил!..
Такао свернул перед главным залом и зашагал вниз по лестнице.
Было бы легче, будь это из-за чувства вины, стыда, из-за того, что в один момент он сорвался… И, сметая все на своем пути, уничтожил жизни – свою и его – просто потому, что в какую-то секунду увидел в зеленых глазах то, от чего больше не мог отказаться. Не заметил, что дорога к нему - это кровавый путь боли, страдания и испепеляющей тяги. И дошел ведь! Только обратно больше не вернулся и, сжав его в объятиях, повалил за собой в черную пропасть.
Но ведь не из-за этого! Оказавшись в его руках, он понял, что то самое «всё» - именно эта секунда невыносимой нежности, жарких поцелуев, горячих сильных ладоней на коже. Что его плавит, раздирает и душит от невозможности отпустить его, что внутри все горит и взрывается просто потому что он рядом, он близко - жадный, непримиримый, желанный. Что нужно бросать, рвать мясом наружу, рубить до основания или конец, они оба трупы и никаких вариантов.
Мидорима стоял у камер, в метре от железной двери, за которой провел свои первые дни в Шутоку. Стоял, согнувшись, ссутулив плечи и вцепившись руками в колени. И трясся крупной, колотящей дрожью. Такао подлетел к нему в ту же секунду, как только увидел. И это лишь доказало, что он не смог бы поступить иначе.
Он отказался жить без него. Не ради себя - ради него отказал. Так и сказал в том звонке, а затем попросил в тишину телефонной связи, все еще надеясь, что обойдется. Что теперь, когда они прощены, они могут начать заново. Поверил и, обняв Мидориму за плечи, зашептал в побелевшие губы:
- Черт, Шин-тян... Чего же ты испугался, дурачок?
Снисхождение в дрожащем голосе больше походило на зарождающуюся истерию. Такао знал: нужно брать себя в руки, но в его руках сейчас - Шин-тян, и успокоить его было важнее своих собственных терзаний.
- Брось ты это, я все сделаю. - Такао мягко скользнул ладонями по плечам, обхватил лицо, осторожно приподнимая и успокаивая неторопливым шепотом: - Давай, иди, не бойся, все хорошо...
Шинтаро поднял глаза. Что-то смотрело на Такао из глубины встревоженного темно-зеленого болота, и чем дольше он смотрел в ответ, тем больше его выедало, тяготило изнутри. Это что-то - тот самый, прежний Шинтаро, за которым он гнался, которого мечтал сломать и которого ломал, крушил, растаптывал. Шинтаро - отчаявшийся, напуганный, заведенный в тупик, захлестывающая волна боли в телесной оболочке.
Вот он, кошмар твоей жизни, снова перед тобой, Шинтаро. Такао в ужасе отдернул руки и отшатнулся.
Одна секунда и короткий испуганный вдох, он ведь и не расслышал чей. Шинтаро мгновенно схватил его за руки и затем уже медленнее - для Такао медленно до невыносимого - поднес к своему лицу и зажал в ладонях. Прикрыл глаза, осторожно прижавшись лбом к кончикам пальцев. Такао едва слышно выдохнул, рискнул вдохнуть, но воздух, горячий и сухой, дернул горло, просыпаясь песком. А потом и вовсе застыл, с судорогой в скованных легких наблюдая как медленно, неумолимо приближается чужое лицо. Шинтаро выпустил ладони Такао и, все еще не открывая глаз, навалился на его тело, до хруста сжимая в объятиях худую спину. И Казунари, наконец, сбивчиво выдохнул в темно-зеленые волосы. Во рту стало горько.
Герой неудавшийся... Не спасать ведь он его хотел. Если и хотел, то только присвоить себе. Потому что не от Акаши его надо было спасать, не от Шутоку, не от всех гребаных якудза гнилого города. От себя. Всего лишь от себя.
- Шин-тян... - осторожно позвал Такао, но Мидорима не опускал рук. – Шин-тян, телефон звонит...
Парень неуклюже шарахнулся в сторону, следя из-под челки за тем, как Такао достает мобильник из кармана, и руки у него трясутся словно от холода. Он обменялся с собеседником парой фраз и вернул телефон на место.
- Это Кайдзё, - сухо объявил Такао, глядя куда-то в колени Шинтаро, - устраивают примирительную вечеринку или вроде того... Надо ехать.
- Обязательно? – спросил Мидорима. Говорить было легче, чем смотреть в глаза.
- Кисе постоянно так делает, - Такао вздохнул. – Поторчим недолго и вернемся, завтра много работы. – И все-таки решился взглянуть на Мидориму. – Ты в порядке?
- В полном, - холодно ответил Мидорима и направился к лестнице. На последних ступенях голос Такао заставил его обернуться:
- Дождешься меня?
Мидорима не знал, что ответить. Его разум метался в крайностях от «всегда» до «никогда». Но прежде, чем он успел сам для себя решить, Такао чуть испуганно добавил:
- В машине, я имею в виду.
Худой, совсем еще юный парень с тяжелым взглядом, смотрел на него снизу-вверх и беспокойно, неловко улыбался. У Мидоримы взволнованно подхватило сердце. Кто сделал это с тобой? Кто сделал это с нами? Почему случилось то, что случилось?
Мидорима, не найдя слов, просто кивнул. То, что они говорили друг другу, уже давно перестало быть правдой.
Когда Такао сел в машину, Мидорима действительно ждал его внутри. Парень сидел вплотную к двери с неестественно прямой спиной и прилепленным к стеклу взглядом. Черные рубашка и брюки, вычищенные ботинки – действительно, будто у Мидоримы бывало по-другому. Такао размазал улыбку по губам кулаком и расслабленно развалился на сидении.
Интересно, они оба заметили, как ловко и незаметно им удалось перемахнуть через этап, когда Мидорима стал добровольно подчиняться? Не просто подчиняться. Такао смотрел на чужой профиль, грубый, крепкий и прекрасный, и думал, что где-то про принцев на конях не наврали. Только принцы у всех были разные.
Шинтаро повернул голову, и свет уличных фонарей подсветил темную радужку до пронзительного, ярко-абсентового. У Такао тянуще заныло в груди.
- Ну что, разговорил?
Такао открыл рот, чтобы рассказать, что выведал у информатора, но вдруг перехотел. Заметил ядовитые искорки в чужих глазах, да и голос Мидориму подвел: скрипнул и сорвался на последнем слове. Эту улыбку Такао сдержать уже не смог.
- Ты думаешь, я наказываю всех новичков и провинившихся? – Он насмешливо повел бровью. – И все уборщицы нарочно оставляют грязные пятна на моем столе?
Шинтаро поправил очки, на долю секунды спрятав глаза за ладонью.
- Я, вообще-то, не это имел в...
- Не-е-е, Шин-тян, - протянул Такао с улыбкой, - ты у меня такой один. Первый и последний.
Лучше бы Мидорима никогда, никогда-никогда, с самого момента их встречи не смотрел в его лицо.


Кагами был из тех людей, которые предпочитали шумным элитным тусовкам остаться дома в компании прохладного пива и бессмысленных телепередач. Пустая голова, минимум информации, а значит, гораздо больше шансов пережить следующий день в участке на двух ногах. Куроко на этой вечеринке был "лицом" - пусть и не самым заметным - их маленького тандема; Кагами же пришлось бдеть. И в первую очередь за Аомине Дайки, который стоял рядом с ним, невозмутимо привалившись плечом.
- Ты специально, что ли? - зашипел Кагами.
- А ты кого стесняешься? Тецу? - Аомине шарил взглядом по залу, словно выискивая кого-то.
- Хватит называть его "Тецу", - голос полицейского уже свистел от надрыва.
- И как мне его назвать? - Дайки наконец посмотрел в лицо Кагами, и ухмылка криво поползла по его губам. - Мужик, с которым ты тоже трахаешься?
Этот раз был единственным за сегодняшний вечер, когда Кагами порадовался тому, что они застряли с Аомине в дальнем темном углу, и сквозь громкую музыку едва ли кто-то мог услышать хоть слово. Потому что если он сейчас начнет внезапно его душить, то никто и не заметит.
- Сам-то ты что-то несильно переживаешь за репутацию, - ядовито протянул Кагами, на секунду склонившись к чужому лицу.
- А что я? - с совершенно искренним удивлением спросил Дайки. - У меня жена есть.
Кагами подумалось, что когда-то он уже слышал эту фразу, и в этот раз она прозвучала гораздо забавнее, чем в прошлый. Аомине неожиданно подобрался, и лицо его вмиг окаменело.
- Вон они.
В главном зале появились Такао с Мидоримой. На прошлых фотографиях, которые попадали к Кагами через информатора, Мидорима всегда держался за плечом Такао, и чем ближе он стоял, тем мрачнее казалось его лицо. Но сегодня они шли плечом к плечу, так близко, что их пальцы ударялись друг об друга.
- Они... вдвоем?
- Остальные наверняка готовятся к завтрашней встрече со мной, – небрежно ответил Аомине и, поймав непонимающий взгляд, продолжил: - Они же поймали моего информатора. Помнишь, которого на пристань с подставой засылали?
- Стоп-стоп. - Тайга непонимающе нахмурился. - Твоего информатора? И ты вот так спокойно об этом говоришь?
- Это был вопрос времени. Сейчас у них, может, и бардак в клане, но они все еще опасные ребята.
Кагами спорить не стал. Видеозапись, которую они смотрели всем отделом, была лучше любых доказательств. На ней чудовище в теле человека менее чем за пятнадцать минут убило трех человек ради своего босса и лишь одного – с помощью оружия. Не замечающий взгляда полицейского Такао громко рассмеялся, шлепнув подчиненного по плечу, и тот, едва двигая губами, ответил что-то такое, отчего Такао и вовсе согнуло пополам.
Кагами все еще не был уверен, что человек за решеткой действительно тот, кто виновен в убийствах. Да еще и Аомине, увиливая от прямого ответа, подливал бензина в костер его сомнений.
- В том, что они пришли вдвоем, меня смущает другое... - пробормотал Аомине, тоже наблюдая за парочкой.
- Ты думаешь, он сказал ему «нет»?
Аомине повернулся к Кагами и кисло улыбнулся:
- Ты правда веришь, что ему хоть кто-то может отказать?


Как только за ними закрылись главные двери, Мидорима подумал, что вот-вот оглохнет: музыка внутри была непривычно и неприлично громкой. Цветная слепящая россыпь рикошетила от стен, пола и потолка и рябила перед глазами, не привыкшими к полумраку. Он совершенно не узнал это место. Перед занавеской из множества тонких блестящих нитей, за которой располагался главный зал с танцующими людьми, Такао внезапно остановился, прихватив пальцами ткань рубашки на предплечье Шинтаро.
- А может, черт с ним? – спросил он, уставившись в толпу людей.
- В смысле?
- Ну, в смысле, что к черту это все. - Такао повернулся и сделал небольшой шаг навстречу. Шинтаро непонимающе всматривался в его лицо, но глаза Казунари, пустые и огромные, словно их владелец неведомым для Шинтаро образом успел глотнуть таблеток, молчали. Ладонь Казунари скользнула вверх по рукаву и осторожно легла под ворот рубашки между шеей и плечом. Кончики пальцев обжигали.
- Поехали отсюда, - добавил Такао, но Шинтаро, все еще не понимая, мотнул головой.
- Ты же сам сказал, что нам нужно ехать, куда еще ты...
- Куда угодно, Шин-тян, - полушепотом произнес Такао, прикусив губу. А потом за пару невероятно долгих секунд внутри него словно щелкнул неизвестный переключатель, и Шинтаро наблюдал, как прежний привычный Такао возвращается обратно: взгляд его потяжелел, чуть заискрившись, и парень улыбнулся, отдергивая руку.
- Да ладно, мистер Жизнерадостность, шуток не понимаешь, что ли, - фыркнул он, втащив Мидориму за собой сквозь занавеску.
Такао уверенно вывел его к бару, у которого они втроем вместе с Миядзи пили в прошлый раз, и плюхнулся на стул. Бармен подлетел к ним, стоило Такао поднять руку, они обменялись парой шуток, обговорили заказ, и Казунари развернулся на стуле, прижимаясь спиной к стойке. Все было как обычно.
Но тревожное, беспокойное чувство против воли Мидоримы всколыхнулось внутри – тихое, едва заметное, тонкой змейкой поползло в груди.
- Я заказал тебе послабее, если не возражаешь, - произнес Такао, - а то я не знаю, как вы с Миядзи умудрились нахрюкаться быстрее меня.
- При этом напоить меня было твоей идеей, - хмуро выдавил Мидорима.
- Но я не планировал, что вы потом будете облизываться в туалете.
- Мы не облизывались, - на последнем слове Шинтаро поморщился и, кажется, Такао это заметил - улыбка мигом расцвела на его лице.
- А, может, стоило? Видел, как он на тебя смотрит? – Он повернулся к Мидориме и облокотился на стойку, подперев голову кулаком.
- А ты в Шутоку, значит, главная сваха?
Такао громко рассмеялся, едва не сбивая поднесенные барменом напитки. Мидорима первым схватил свой совершенно мерзкий на вид синий коктейль, поднес к губам, и синие глаза напротив засветились аккурат над его бокалом. Мерзкое пойло под названием «Символизм от Такао Казунари». Шинтаро в один глоток осушил бокал и шлепнул его на стойку. Вынести сегодняшний вечер трезвым у него не получится.
- Сегодня же день примирения, сам понимаешь, вам мириться надо, - с театральной серьезностью заявил Такао, отхлебывая виски из своего бокала.
- А ты сходи помирись с Мурасакибарой, - Мидорима мотнул головой в сторону стола, за которым заметил Йосен. - Я, может, тогда обдумаю твое предложение.
Такао согнулся от хохота, едва не сползая по стойке.
- Ох, Шин-тян, - выдохнул он сквозь смех, уткнувшись щекой в сгиб локтя, - сколько же можно в тебя влюбляться…
- Что? – глупо спросил Шинтаро. Когда-нибудь он научится разумно отвечать на смущающие вещи, вырывающиеся изо рта своего босса, но пока слова Такао провоцировали только огромную гудящую пустоту в голове.
- Пошли танцевать?
Из-за грохочущего сердца Мидорима совсем не услышал неожиданно заигравшую медленную мелодию.
- Ты совсем придурок? Мы не будем танцевать под эту сопливую чушь, - он презрительно фыркнул.
- То есть, в принципе, ты не против со мной потанцевать? - Такао хитро прищурился.
Мидорима бормотал, запинаясь, что-то бессвязное, предательски краснея, но Казунари почему-то не издевался над ним, только тихонько смеялся, утягивая со стула и дальше - в центр опустевшего танцпола.
- Никто не танцует под это дерьмо… - обессиленно пробормотал Мидорима, чувствуя, как ладони Такао ложатся на его плечи.
- Мы танцуем.
- И все смотрят…
- Пусть смотрят. Обними меня уже.
Мидорима не знал, почему без возражений положил руки ему на талию. Почему вел по кругу, осторожно качаясь в такт. Почему Такао жмурился на мгновение и улыбался, прикусывая губы, а у Шинтаро немело в груди так, что тяжело вдохнуть. Темные ресницы взлетали вверх, и необъятный одинокий густо-синий космос смотрел в его глаза - крохотные звезды-огоньки звенели и переливались, и внутри у Мидоримы так тоскливо, тревожно вяжет узлом. Он попробовал сглотнуть, сделать новый вдох, но ощущение так и не прошло. И как последнему идиоту, бесспорно фатально влюбленному, танцующему под глупую романтичную песню на глазах у сотни людей, все, что ему сейчас хотелось, – это почему-то обнять Такао. И это желание, неудержимое и бесконтрольное, горело в его теле до кипящей боли в суставах. Такао нежно улыбнулся, словно прочитал его мысли, быстрым взглядом окинул зал и на секунду крепко прижался щекой к груди.
А затем толкнул его.
Растерянный Мидорима влетел в чей-то столик, грохнулся на пол, и деревянный пласт, развернувшись, накрыл его сверху, больно ударяя по коленям. Шинтаро рвался сквозь гул в голове, кажется, галлюцинируя, и слышал страшное: очередь выстрелов - трехсекундная разрывающая тишину трель, несколько людей кричали не своим голосом, падало, громыхая, дерево-стекло-железо; он уже не разбирал. Выбрался из-под стола и застыл, онемев. Чье-то тело лежало в брызгах крови посреди танцевального зала.
Шинтаро себя не помнил. Кто-то другой, тот самый, кто появлялся вместо него, когда Мидорима не мог, не хотел, обессилел, кинулся под редкие выстрелы, рывком подхватил на руки, согнувшись, кинулся прочь. В глазах - смазанная тьма в мелкую цветную рябь и прямоугольник зелени и темного неба. Мидорима кинулся в него, снова бежал, затем кинулся за беседку у живой изгороди, падая на разбитые колени. Он уже видел эти глаза, блеклые и туманные, и верил в прежний исход. Но теперь его руки были по локоть в крови, и страх, словно киноварь, налипал и резким бил в нос. За стенами снова стреляли и кричали до хрипа.
- Ненавижу тебя, - сипел Мидорима, чуть шлепая по чужим щекам. Сердце грохотало у самого горла, не давая вдохнуть, соленое жгло глаза. – Ненавижу, ненавижу тебя, ублюдок!
Такао повернул голову и расплылся в улыбке, а Мидорима думал, что вот сейчас просто умрет, и черт его знает от чего - от облегчения и ужаса.
- А я тебя люблю.
- Заткнись, твою мать! – зарычал Мидорима, остервенело тыкая окровавленными пальцами по телефону и продолжая бессвязно бурчать: – Ненавижу, чертов ублюдок, скотина бездушная, убил бы тебя, идиота…
- Ну, пожалуй, уже можно, - Такао тихонько рассмеялся.
- Закрой рот, Оцубо уже подъезжает.
- Не-е-е, - протянул Такао, наклоняя голову вбок, - хватит с меня, пожалуй.
Он улыбался – как всегда и как никогда раньше, – и от этой улыбки, от потеплевшего нежного взгляда беснующая паника внутри Мидоримы разгоралась с новой силой.
- Я тебе еще долг не выплатил, поэтому не вздумай, не вздумай… - Шинтаро не мог это произнести.
- Нет больше никакого долга, - улыбка Такао засияла пуще прежнего, - ты уже давно со мной расплатился.
Мидорима обессиленно сник. Он не знал, как удержать. Уверенность на грани упрямства растворилась с последним словом, уступая новому неузнанному чувству. Пальцы Мидоримы против воли оказались на чужих щеках.
- Зачем ты… - обреченно бормотал Мидорима, - ты ведь мог сказать… Я бы помог, я бы решил, я бы что угодно сделал, ты ведь знаешь, что я…
Такао осторожно покачал головой, потеревшись виском об пальцы.
- Я же сказал тебе, - тихо ответил Такао; его голос шелестел, затухая, - первый и последний, Шин-тян.
Над ними что-то громыхнуло, и Мидорима кинулся накрывать Такао своим телом.
- Смотри, салют, - выдохнули в его ухо, - салют, черт возьми…
Мидорима увидел, как взрываются цветные брызги на синей радужке, и тоже поднял голову. На чернильном небе, раздуваясь, лопались разноцветные шары, и небосвод дрожал над ними, опасно раскачиваясь. Совсем как в прошлый раз.
Но теперь в его руках был Такао, которого отныне он никогда не отпустит. И если для этого нужно поклясться перед грохочущим расцвеченным куполом ночного неба – он сделает.
И теперь он знал ответ на мучающий его вопрос. Череда закрутившихся в его жизни событий, людей и моментов случились, потому что именно так, так и никак иначе, должно быть, могло быть и стоило быть. Потому что именно так было нужно и правильно, только так они могли существовать – вместе и невозможно врозь. Потому что он жил ради этого момента, когда станет бесповоротно и окончательно ясно, что они шли друг к другу, чтобы встретиться и больше не разойтись, что тьма вокруг и внутри них - единственный воздух, которым они могли дышать. Что Такао бы умер без него, а Шинтаро – вообще не жил.
Последние фейерверки гаснут в пустых, застывших глазах, и за спиной Мидоримы грохочут торопливые шаги. Он склоняется над чужим телом да так и застывает, ожидая новую стрельбу и подводя маленький и такой очевидный в своей простоте итог.
Если он не жил без него раньше, то зачем начинать сейчас?

@темы: хроники шизобретателя-фиголога, midotaka, мячедрочер

---

У этой тьмы твои глаза ч.7

Автор: Latishia
Беты:  Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.

Часть 7

Отдел пребывал в состоянии ликующей радости с самого рассвета.
За все время существования отдела по раскрытию преступлений, связанных с преступными группировками, сегодняшний день был первым, когда на работе штат остался полным составом, и даже никто не ныл, что опять пришлось ночевать вне дома. Конечно, какой сон под боком у жены, когда начальник заверил, что они уже в полушаге от поимки главы всех группировок? Единственным в отделе, кто не фонтанировал энтузиазмом, был Кагами. Он бы никогда не признался, что на самом деле чувствовал не радость, а непонятную тревогу. Особенно когда смотрел на Куроко. Начальник отдела казался спокойным - насколько спокойными могут быть спящие на ветках пантеры, когда внизу на земле прогуливалось стадо косулей. Кагами нервничал и находился в состоянии бесконечного ожидания. Что вот сейчас, вот-вот...
Куроко поднял взгляд. Его голубые глаза, словно застывший перед штормом океан, выжидающе смотрели на Тайгу.
- Я не понимаю, что ты собираешься делать, - выдохнул Кагами, присаживаясь на край стола начальника. Он ничего не спрашивал, когда они устанавливали слежку за Йосеном, не ставил под сомнение идею Куроко просто ворваться на склад вместо того, чтобы как обычно внедрить своего человека и поймать нужный момент. Даже не стал объяснять - не как подчиненный и даже не как любовник, а как друг - то, что уже давно его беспокоило.
- Он придет за ним. - Куроко облокотился на стол и напряженно уставился вперед, туда, где за прозрачными стенами его кабинета тянулся ряд камер предварительного заключения. И в одной из них, ровно напротив, сидел Мидорима.
Кагами не стал объяснять то, что Куроко просто помешался на Акаши.
- Это глупая идея, - он покачал головой, - нет никаких гарантий, что он решит его вытащить. Черт, - выплюнул Кагами, закусив губу, - да Акаши, возможно, даже не знает, что Мидорима здесь!
- Так сообщи ему об этом, - с холодным спокойствием предложил Куроко. - Не твой ли любовник управляет всей информацией в якудза, Кагами-кун?
Тайга слетел на пол и, громко хлопнув ладонями по поверхности стола, навис над бумагами. Близко-близко к лицу Куроко, так, что свет голубых глаз жёгся холодком на скулах.
- Какой, к черту, любовник? - зашипел он. Внутри все колотилось от обиды. - Это ведь ты тогда сказал получить из него информацию любым путем!
- Я не говорил тебе с ним спать.
Кагами смотрел в пустые, холодные глаза и осознавал, что там, за ними, уже давно замерзло, опустело, а он и заметить не успел, в какой момент безжалостный лед начал доедать душу человека, в которого он был беспомощно влюблен. Разница между Куроко, которого он любил, и Куроко, который сделал поимку Акаши смыслом жизни, теперь обернулась пропастью. И Кагами, кажется, уже летел вниз.
- Да пошел ты, - процедил он и, развернувшись, ушел прочь от стола своего начальника. Горечи и гнева было больше, чем он мог удержать. Происходящее принимало опасный оборот: еще два шага до дверей и он подхватит железный стул, который какой-то идиот так неудачно бросил посреди прохода, и вмажет в стеклянную стену. Может, тогда в оглушающем звоне стекла Куроко сможет посмотреть на него по-настоящему?
- Кагами! - позвал кто-то, когда он уже схватился за спинку одной рукой.
- Чего тебе?! - рявкнул Кагами. Коллега стоял рядом с прижатой к мобильнику ладонью и кидал испуганные взгляды то на Тайгу, то на стул.
- Звонит отец Мидоримы-сан, - неуверенно проблеял парень.
- Коганей, у тебя лицо, как будто сам мэр звонит! - фыркнул Кагами, отбирая телефон, и со злобным ликованием добавил: - Пусть поговорит со своим сыночком-уголовником.
Кагами вышел из кабинета в коридор и подошел к камерам. Мидорима, кажется, спал, прислонившись затылком к стене, но его лицо и тело оставались напряженными, будто он в любую секунду был готов сорваться с места. Тайга от души постучал ботинком по решетке, ожидая, что заключенный сейчас подскочит на месте, как обычно бывает, когда пугаешь спящих, но тот не шевельнулся, даже головы не повернул. Только посмотрел острым, леденящим взглядом.
Видел он уже сегодня такие глаза.
- Тебе отец звонит. - Кагами с ухмылкой протянул телефон через прутья. Мидорима взял телефон не сразу, а после сжал трубку в ладони и несколько секунд смотрел на нее в растерянности. - Я пойду курить. Если ты мобильник в зад затолкаешь или сожрешь - высрать заставлю.
Мидорима кинул на него тяжелый, колючий взгляд.
- Очень смешно, - холодно ответил он. Затем, дождавшись ухода Кагами, приложил телефон к уху, не говоря ни слова. Когда на той стороне тут же раздался голос, Мидорима вздрогнул.
- Как я и думал, эти идиоты даже не проверяют звонящих, - насмешливо произнес человек. - Достаточно позвонить по внутреннему номеру и прикинуться шефом полиции, и ты сможешь поговорить с любым стра-ашным, опа-асным преступником, - последние слова потонули в саркастичном смешке. Мидорима сжал телефонную трубку так, что корпус едва не затрещал.
- Но ты, Шинтаро, естественно, к ним не относишься.
- Что тебе нужно, Акаши?
В трубке повисла тишина.
- Извиняться, полагаю, будет неуместно.
- Нет - глупо. - Мидорима на секунду прикусил губу. - Я убил нескольких человек, твоей вины здесь вообще нет. Если ты таким неразумным способом пытаешься привлечь меня к работе у тебя, то...
- Есть, - тут же оборвал его Акаши. В трубке раздался короткий вздох. - Видишь ли, Шинтаро, это все из-за меня. То, что ты работаешь с Шутоку, убил людей, попал за решетку - во всем этом есть моя вина.
Мидорима покачал головой.
- Ты бредишь...
- Сегодня в шесть на станции Хацудай. На выходе будет небольшой ресторан, жду тебя там.
- Серьезно, ты спятил, - усмехнулся Мидорима. - Теперь я уже вряд ли в скором времени смогу выйти.
- Ты и полдня не просидел, а твоя новая семья уже выехала тебя вытаскивать, - мягко объяснил Акаши. - Может, не так уж и чужд тебе этот мир?
Мидорима только открыл рот, но в трубке уже гудел сигнал завершенного вызова. Эхо слов бывшего товарища волнительно отдалось в груди. Новая семья. Два тяжелых, но таких правдивых слова. Мидорима больше не убегал от реальности, потому что глупо было отрицать то, что уже было фактами. Он жил с преступниками, знал их имена, номера телефонов, машин, и чем дольше был с ними, тем больше чувствовал себя своим. Никто не прорывал его оборону и ему не приходилось ее держать. Его понимали, его слышали, его не принуждали к тому, чего он не хотел делать, в отличие от родной семьи - ну, сейчас. Этот путь был тяжелым, и чем глубже он погружался во тьму, тем страшнее и больнее это было, и плавать в ней его учили гораздо жестче, чем остальных. Зато когда темная вода сомкнулась над его головой, он понял, что ему... нормально. Нет, он не оставил надежду выплатить долг и вернуться к обычной жизни, но сейчас он хотя бы перестал бороться с глубиной. Только теперь, когда он проваливался в сон, знакомый голос из темноты звал его и говорил то, во что он не мог поверить.
- Какого черта?!
Мидорима открыл глаза и увидел Кагами по ту сторону камеры, который гневно смотрел куда-то в коридор.
- Вам придется его отпустить.
Услышав знакомую хрипотцу в голосе, Мидорима поднялся с места и прижался к прутьям, изо всех сил пытаясь разглядеть тех, на чьи головы обрушился гнев Кагами.
- Да вы идиоты! Мы вас всех за решетку упрячем! Вы себя самыми умными считаете?!
- Я же сказал, вам придется его отпустить.
Оцубо.
- Хотя бы потому, что настоящий преступник пришел с повинной.
Миядзи. Улыбается, павлин самоуверенный.
Шинтаро прижался лбом к решетке, чувствуя, как губы сами по себе растягиваются в улыбке.
- Мидорима, а как ты это объяснишь? - прорычал Кагами, яростно тыкая по кнопкам кодового замка, и открыл дверь. Шинтаро вышел из камеры и обомлел. Между Оцубо и Миядзи стоял парень с темно-зелеными волосами, в очках, в одежде, которую он надел на вечеринку Кисе. Мидорима подумал бы, что смотрится в зеркало, но при внимательном взгляде можно было заметить и мазок зеленой краски на ухе, и лицо чуть шире его собственного, другую форму губ и носа. Грудь просто распирало от хохота, но он изо всех сил старался оставаться невозмутимым.
- А как я могу это объяснить? - спокойно спросил он. - Я не виноват, а вам только что помогли поймать настоящего преступника.
- А еще нашли пистолет с отпечатками, из которого он стрелял, - начал перечислять до неприличия довольный Миядзи, - и его кейс с бумагами, которые мы с Йосеном ждали на складе.
- И что, говоришь, виноват? - скептически спросил Кагами. Подставной Мидорима тут же кивнул.
- Конечно. Хотите, я и тут всех перестреляю?
Кагами ошарашенно оглядел невозмутимые лица и сплюнул на пол.
- Коганей, всех сади!
- Но... - парень виновато улыбнулся, - у нас на них ничего нет...
Миядзи развел руками с самой язвительной улыбкой. Мидорима в такие моменты обычно сдерживался изо всех сил, чтобы не врезать ему по лицу. Судя по тому, как сжимались и разжимались кулаки Кагами, - он тоже.
- Короче, - Тайга устало выдохнул, - этого за решетку, пистолет с кейсом - на экспертизу. А ты, - он ткнул в Мидориму, - не вздумай валить из города, пока не придет разрешение. Тебя вызовут.
- Но, Кагами, разве мы не должны держать обоих до завершения экспертизы? - спросил Коганей.
- Пошли на хрен отсюда!
Мидорима приблизился к нему и вручил телефон, состроив наиболее скорбное лицо, которое только мог изобразить.
- Если тебя это утешит, меня лишили наследства.
Кагами махнул рукой и, закинув за ухо вторую сигарету, ушел в обратную сторону. Когда двойника увели в камеру, Миядзи приобнял Мидориму за плечи и повел к выходу.
- Лишили наследства, серьезно? – спросил он. Мидорима скептически поднял брови, и Киёши усмехнулся. - Я не знал, что ты лжец и альтруист.
- Тебя надо познакомить с моими учителями. - Мидорима вывернулся из его рук и хмуро оглядел обоих. - Не стоило меня вытаскивать, еще больше проблем себе нажили.
- О, не надо нас благодарить, - с насмешкой заверил Оцубо, когда они приблизились к машине. - Скажи спасибо Такао, это он все устроил.
Мидорима напрягся. Звук чужого имени всколыхнул волну тепла внутри. И снова Такао был на шаг впереди. И снова вместо того, чтобы ждать, когда его спасут, устроил все так, что вытащил спасателя. Чувства мешались в груди невразумительным коктейлем от раздражения до благодарности. Мидорима цеплялся за логику, особенно когда понимал, что вот-вот захлестнет, собьет с ног, и он больше ничего не сможет сделать. Так и сейчас запирал рвущееся наружу тепло, хватаясь за факты.
- Как он нашел похожего на меня человека? - как можно спокойнее спросил Мидорима.
- Ну... - промычал Миядзи, уставившись куда-то в небо, - видимо, с ним он развлекался, пока ты его френдзонил.
- Миядзи, - предупреждающе отозвался Оцубо, открывая дверь джипа.
- Ой, извините, - Киёши кисло улыбнулся и следом полез в салон. - Я до сих пор не могу отмыть уши после услышанного сегодня утром.
- Затолкай свою ревность поглубже, будь добр?
Мидорима этого не услышал, потому что громко захлопнул дверь машины.
- Тогда вернемся и я скажу спасибо.
- Не получится - Такао дома, - сказал Оцубо, глядя на Шинтаро через зеркало заднего вида. Заметив непонимание на чужом лице, он объяснил: - У себя дома. Мы не всегда живем в доме клана, есть и свои квартиры.
- Сможете отвезти меня к нему? - выпалил Мидорима раньше, чем успел осознать сказанное. Две головы выглянули из-за сидений, словно желая убедиться, что того Мидориму забрали с собой. Оцубо молча завел двигатель, и автомобиль поплыл по улицам.
Шинтаро прижался головой к стеклу. Ну приедет он к нему, и что дальше? Он не знал, как в глаза ему посмотреть, не то что уж прийти домой. И чувствовал себя совсем как в тот день, когда Оцубо вытащил его из камеры: растерянным, напуганным, с желанием исчезнуть ровно в эту секунду.
"Я влюбился в тебя, придурок"
Мидорима зажмурился. Нет, ни черта это не походило на тот день. Все было совершенно, кардинально по-другому. Тогда он ненавидел его - абсолютно железно точно. Имей он возможность уничтожать людей мыслью, Такао стерло бы сразу, как Мидорима оказался рядом. Он и сейчас его ненавидел, но эта ненависть была странной и неуверенной и затрещала по швам в тот момент, когда неожиданные слова потонули в тишине автомобиля. Мидорима не верил Такао, не верил ни малейшему слову, но почему от воспоминания так сладко, тревожно тянуло в животе?
- Приехали, - голос Оцубо вывел его из круговорота мыслей. - Вон тот дом, с зелеными балконами. Десятая квартира.
Мидорима открыл дверь и услышал смех Миядзи за плечом. Тот с улыбкой протягивал ему мобильник и рубашку. Мидорима сначала хотел сказать, что думает о подачках, но, оглядев себя, понял, что торс был голым - конечно, он же оставил свитер с Такао! - да и о мобильнике он давно забыл. Шинтаро кивнул в знак благодарности и вышел из машины.
И вот он, его свитер, на одном из балконов. Дыхание перехватило.
Мидорима набрал полную грудь воздуха и медленно-медленно выдохнул, не позволяя сердцу поймать импульс волнения и яростно заколотиться от одной только мысли о Такао. Они взрослые люди. Он просто поблагодарит, справится о самочувствии и уйдет. Ну, и свитер еще надо забрать.
Дом оказался обычным. Не дворец, который, как он представлял, должен быть у того, кто исполнял обязанности главы клана. Дом в три этажа, нужная квартира на втором. Узкая серая лестница, по которой спускалась приветливая старушка с внуками. Такая же серая дверь с ковриком у порога, трещинки краски у петлей - Мидорима хорошо ее рассмотрел, пока отбивался от нахлынувшей паники. После стука за дверями послышалось приглушенное "кто?". Шинтаро и сам бы хотел знать, кто.
За вторым стуком последовали шаги. Мидориму как ледяной водой окатили. Он завертел головой, выискивая пути отхода, и подступающий страх пополз по ногам вверх, впиваясь в кожу ледяными лапками. Это была идиотская идея. Совершенно идиотская идея. Нужно срочно...
- Оу, - просто констатировал Такао из открывшейся двери. Судя по полной растерянности на его лице, на пороге он ожидал увидеть кого угодно, но не Мидориму.
А Шинтаро отпустило. Ужас схлынул так же резко и неожиданно, как появился. И тем больше он успокаивался, чем дольше смотрел на Такао - совершенно домашнего Такао. Он был одет только в мягкие штаны с рисунком каких-то парусников, с босыми ступнями и солнечным светом в растрепанных волосах. Свет падал на него из открытых окон в квартире, разливаясь по затылку, плечам и спине, совсем как в первый день в его кабинете. Но и сейчас все было по-другому. Золотистое сияние выдергивало его тело из полумрака лестничной клетки, и в теплом свечении Такао казался совсем мягким, безобидным. Своим. Мидорима вздрогнул от непрошенной мысли, кольнувшей в сердце. Может быть, если потрогать его волосы сейчас, они окажутся мягким шелком под пальцами?..
- Твою мать, Ушастый, куда побежал! - выругался Такао, выскользнув из двери. Он одним движением обошел Мидориму и ринулся вверх по лестнице. Обернувшись, Мидорима увидел черного кота, который, вырвавшись на свободу, заскочил на перила, а потом спрыгнул вниз на лестницу, умудрившись выскользнуть из хозяйских рук. Ушастый, который не просто так получил свою кличку, испуганно прижал длинные уши, короткий миг смотрел, как Такао бежит за ним по лестнице, и в один прыжок вцепился в штанину Мидоримы, быстро-быстро вскарабкавшись к нему на плечо. Такао подошел ближе и, склонив голову на бок, хмуро посмотрел на животное.
- Усатый предатель.
Мидорима снял кота с плеча и передал Такао, тот забрал его, случайно мазнув пальцами по чужим ладоням. Шинтаро отвел взгляд, чувствуя, как кожа горит до самых локтей.
- Проходи, кофе попьем, - Такао кивком головы позвал за собой и, когда дверь закрылась за Мидоримой, быстро обернулся и добавил: - Или ты чай пьешь? Еще вроде сок оставался. Я с водичкой, без обид.
Шинтаро слушал торопливое бормотание Такао, наблюдал, как он дерганно мечется по кухне, гремит кружками и избегает чужого взгляда. Неужели он... нервничает?
Казунари ткнул кружку в кофеварку и застыл, так и не повернувшись. Мидорима бегло скользнул взглядом по напряженным плечам, вниз по позвоночнику. Просто невероятно.
- Предлагаю поговорить.
Кофеварка щелкнула.
Такао развернулся все еще с котом в руках, и на секунду в его глазах мелькнул испуг. Две пары огромных синих глаз вперились в Мидориму, и он, заметив неожиданное сходство этих двоих, тихо рассмеялся, склонив голову и пряча улыбку за волосами.
- Да не о чем тут говорить, - спокойно произнес Такао, затем забрал кофе и прошел мимо Мидоримы в комнату. Кружка приземлилась на стол, кот - на пол. Такао сел за стол, где его ждала бутылка с водой, и показал Мидориме на стул напротив.
Действительно, квартира Такао совсем не походила на то, что должно быть приютом влиятельного преступника. Старые плакаты команды НБА, телевизор у стены с разбросанными по полу дисками, скомканное одеяло на разложенном диване и бутылка воды у изголовья. Обиталище студента после попойки. Мидорима перевел взгляд на сидящего напротив человека. Да и сам Такао с подтянутыми к груди коленями не похож на преступного лидера - уж точно не в пижамных штанах с парусниками. Казунари уставился в ответ, и Мидорима отвел взгляд, увлеченно рассматривая подоконник. Специально они, что ли, так сели, чтобы солнце светило аккурат в его лицо и смотреть на спрятанного в тени Такао не щурясь было почти невозможно.
- Тогда я хотя бы тебя поблагодарю.
- Ну... - протянул Такао неуверенно, - благодари.
Мидорима чувствовал себя ужасно неудобно. И дело даже не в том, что ему было сложно поблагодарить Такао - чего тут сложного, когда он вытащил его из практически безвыходной ситуации. Но во всем этом было что-то неправильное. В том, как кот лежал на второй половине дивана, в том, как Такао раскручивал по столу начатую бутылку, как руки Мидоримы крепко сжимались вокруг белой чашки. Неправильно. Совершенно.
- Спасибо, - как можно ровнее произнес Шинтаро. Такао пожал плечами.
- Тогда и тебе за мое спасение спасибо.
- Не стоит. Это был... - запнулся Шинтаро. Он себе-то этого не объяснил. Долг? Обязанность? Он прикусил губу. А потом вспомнил, как захлестывало ужасом от одной мысли, что в одной из комнат он найдет Такао холодного, бездыханного. Месть будет выплачена - не только у Йосена, но и у Мидоримы. Вот только не мог представить без содрогания побелевшие узкие ладони с дорожками синеватых вен в своих руках.
- Это моя работа, в конце концов. Надо было проводить тебя до комнаты.
- О нет, - моментально вскинулся Такао. Бутылка выскользнула из его рук, раскрутилась и выкатилась за край стола. Все произошло мгновенно: Такао наклонился, чтобы ее поймать, Мидорима тоже - и поймал. Вместе с ладонью Такао. Тот сразу же выдернул руку и выпрямился, бухнув бутылкой об стол.
- Слушай, - начал он, взъерошив волосы, - не знаю, что я тебе там сказал...
- Что влюбился в меня.
- ...но я совершенно не понимал, что несу. Меня так накачали, что у меня до сих пор перед глазами звездочки носятся вокруг твоей головы, - признался Такао. А может, и не от наркотиков это, с тоской думалось ему. - Я же мог сказать, что я японский император, или еще какую хрень спороть...
- В любом случае - спасибо, - тут же оборвал Мидорима. Получилось жестче, чем он планировал. Это все неправильно. И то, как тяжело теперь давит в груди, еще более неправильно.
Действительно. Такао скорее был бы императором, чем влюбился в него. Абсолютно невозможная бессмыслица.
- Я же тебе все еще должен.
- За что это? - удивился Такао.
- Ты взял ответственность за убийства на себя, взамен я должен был рассказать, почему отказывался убивать, - медленно объяснил Мидорима, вперившись взглядом в черную кофейную жижу в кружке.
- Черт, Шин-тян, - Такао рассмеялся, привалившись к стене, - да весь город уже знает, что убил ты.
- Не в этом дело.
Такао посмотрел в серьезные, кристально чистые глаза Мидоримы и понял: действительно не в этом. Доверие с приверженностью в его глазах казались настолько искренними, что он, наверное, и сам этого еще не заметил. Ни отшутиться, ни остановить - Мидорима уже вывернулся перед ним наизнанку. И начал рассказывать.
Мидорима-старший всегда хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Окружающие верили, что так и будет - кем еще мог стать сын шефа полиции? Мидорима спорил недолго, злился еще меньше. Медицинские ежегодники можно было спрятать в ящик до конца времен, но что делать с тем, что эта работа ему совершенно не подходит? Слова Акаши тогда были некоторым утешением, все-таки поступать в полицейскую академию вдвоем с другом было менее печально. Целых три года он искал что-то, в чем будет разбираться, и что будет казаться интересным. На момент своей первой - и совершенно случайной - серьезной миссии он был лучшим стрелком на потоке. У отца были проблемы с пониманием всесильности сына, это Мидорима понял уже гораздо позже, поэтому на ту миссию он попал с одним отцовским приказом в голове: "При отказе добровольно сдаться - стрелять на поражение". По всем новостям тогда крутили, что преступник, вот уже полгода терроризирующий город и убивающий жителей прямо в их квартирах, наконец-то окружен полицией. В шестиэтажное здание ввалился весь их отдел плюс спецподразделение, но именно Шинтаро отправили на последний этаж, ведь прятаться там, откуда выход безопасен только через дверь, станет только идиот. И он нашел этого идиота сидящим на другом человеке с руками на горле. Мидорима предупреждал. В каждом сне потом слышал - трижды предупреждал. Ответом ему был только хрип лежащей жертвы. И он выстрелил в затылок. Когда он подходил ближе, казавшийся жертвой человек уже бежал к открытому окну. И прыгнул бы, не выстрели стоящий за спиной Акаши ему в спину. А Мидорима так и стоял над ни в чем не повинным штатским, который просто защищался, и смотрел в его лицо. Оно так и застыло удивленное, неверящее.
Их, естественно, наградили. Как же иначе - еще студенты, а уже поймали такого известного убийцу. После первого месяца еженощных кошмаров Мидорима забрал документы. Куроко, однокурсник, которого он пару раз выручал по учебе, долго уговаривал остаться - сам-то он только и мечтал об этой профессии - и обещал помочь, если будут проблемы. Он и помог, даже работу ему нашел, но на собеседование Мидориме прийти так и не удалось.
Такао на протяжении всей истории ни разу не отвел внимательного взгляда. И по окончании истории несколько секунд они просто молчали, пока Казунари вдруг не встрепенулся.
- Слушай... - начал он и сразу же прикусил губу. Мидорима только головой покачал.
- Не стоит, я уже...
- Нет, я серьезно, - Такао наклонился чуть ближе, - мне правда жаль.
Когда Мидорима поднимал голову, он ужасно боялся увидеть жалость в чужих глазах. Еще страшнее оказалось столкнуться с нежным сочувствием в потеплевшем взгляде. Шинтаро почувствовал, как тепло в близкой живой синеве - такой близкой, что нырнуть и не вернуться - тянется к нему, впитывается в кожу и, задевая потаенное, испуганное внутри, разгорается жаром и занимает освобожденную пустоту. Задавленный ужас исчез с последним словом, и его место заняло тихое, тягуче-сладкое, необъяснимое чувство. Мидорима вдохнул и сбивчиво выдохнул.
- Ну вот, - он пожал плечами. - Я выполнил обещание, ты предоставил полиции доказательства моей невиновности и теперь больше не сможешь запугивать меня, что сдашь в полицию, если я откажусь на тебя работать.
- Да ладно, - фыркнул Такао. - Ты же порядочный, выплатишь долг и уйдешь чистеньким.
- Забыл, кто лишил меня порядочности? - прищурившись, спросил Мидорима.
- И не только порядочности... - Такао улыбнулся.
Его улыбка не была насмешливой, не была язвительной. И поразило Шинтаро то, сколько тепла и нежности было на чужом лице. Он в панике искал старую ненависть, желание мстить, уничтожить, стереть с земли. И не нашел. И как же он чертовски, до мгновенно вспыхнувшей паники испугался.
- Мне пора, - произнес он, подскочив с места. - Спасибо за кофе.
Такао молча проводил до двери, все так же молча ждал, пока он обуется. Выпрямившись, Мидорима долгим странным взглядом уставился в чужие спокойные глаза.
- То есть в том, что ты вчера сказал, виноваты наркотики? - спросил он. Такао тут же закивал.
- Абсолютно точно. Ты бы знал, как меня плющит.
- И ты не влюблен в меня.
- Нет, конечно.
- И тебе плевать на меня.
- Ну да.
- Значит, тебе плевать и на то, что я теперь буду делать?
- Разумеется. Ты свободен, как...
Мидорима вплел пальцы в темные волосы и, притянув лицо Такао к себе, впился жарким поцелуем. Разум слетел с катушек.
Шинтаро подхватил чужое тело и прижал к стене. Звякнули вешалки, пиджаки, толстовки полетели на голову, и ничего из этого не было для него реальным. Были только желанные губы, которые он целовал, с несдержанной жадностью втягивая, прикусывая мягкую плоть. С тихим стоном Такао он поймал его язык, врываясь в рот, скользнул по кромке зубов, нёбу, вокруг языка. Фейерверки взрывались в темноте под прикрытыми веками, и следом за грохотом летело, сметая все на своем пути, безудержное ликование. Долгожданный вкус поцелуев, кофе, горячего дыхания – Мидорима пил их с губ, больше всего на свете желая раствориться в ощущении дрожащей, трепетной нежности. И, не напившись, целовал жарче, прижимался теснее, гладил ладонями обнаженную спину – горячее. Такао задрожал в его руках, крепко вцепившись в плечи, и отрывать себя от него Мидориме пришлось через силу. Он прижался к парню лбом и, прикрыв глаза, тяжело выдохнул:
- ...как птица, я знаю.
Мидорима развернулся, не решившись смотреть Такао в глаза, и быстро вышел из квартиры. Длинная лестница показалась парой ступенек, и в следующее мгновение свежий ветер уже бил в лицо. Сердце так бешено колотилось, что ему пришлось затормозить у дороги.
- Эй! - прокричали сверху. Мидорима задрал голову и увидел Такао, который стоял, облокотившись на перила балкона. В его руке был зажат рукав свитера. - Ничего не забыл?
Такао так солнечно улыбался, что Мидорима невольно подумал: "Поцеловать тебя еще раз". Но парень уже отпустил свитер, и комок ткани пришлось хватать на подлете к земле. Казунари заливисто рассмеялся и исчез с балкона. А Мидорима так и остался стоять, задрав голову, бессильный перед трепещущим сердцем. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что происходит.
Он влюбился. Он влюбился в первый раз. В мужчину. В главу группировки якудза. Который в качестве наказания насиловал его несколько дней. Хуже не придумаешь.
Собравшись с мыслями, Мидорима достал мобильник, включил GPS и нашел на карте станцию Хацудай. Затем поднял голову. Снова посмотрел в телефон. Станция Хацудай была через дорогу, за углом. А кафе, в котором они договорились встретиться, - в соседнем доме. Состояние глупой эйфории смыло за секунду. Мидорима уже знал, о чем будет разговор с Акаши. Красноречивее угрозы придумать было невозможно.
Акаши ждал его на летней веранде кафе. Непонятно, как Куроко искал его на протяжении трех лет: облаченный в дорогой темный костюм Акаши не казался человеком, который легко мог затеряться в толпе. Когда Мидорима подошел ближе, один из влиятельнейших людей Токио сложил газету и предложил старому другу присесть.
- Я заказал тебе кофе, - с улыбкой произнес он, - если ты все еще любишь со сливками и без сахара.
- Я ненадолго, - ответил Мидорима, присаживаясь. "Хватит с меня кофе на сегодня", - мрачно подумал он. Акаши откинулся на спинку стула.
- Даже не хочешь поговорить с бывшим товарищем?
- Я не хочу говорить о прошлом. - По спине Мидоримы пробежался холодок. - Кроме него нас ничего не связывает.
Он некоторое время молча всматривался в знакомое лицо, пытаясь свести увиденное с воспоминаниями.
- Сейчас я вообще тебя не знаю.
- Что тебе нужно знать? - со вздохом спросил Акаши. - Как я стал вакагасира? Как я понял, что полиция беспомощна? Как я решил, что проще следить за порядком в городе, управляя якудза изнутри? Или... - он прищурился, - как я стал причиной твоих проблем?
- Зачем Куроко гоняется за тобой?
Акаши усмехнулся и покачал головой. Что должно было произойти с человеком, чтобы его больше не волновала причина его страданий? Он следил за Шинтаро с момента его вступления в Шутоку, когда информаторы Аомине сообщили ему о странном человеке, который натравил полицию на кланы, между которыми в тот день должна была быть сделка. Пока Шутоку тщетно пытались выяснить, что происходит, Акаши наблюдал из тени. Мидориме было тяжело, и каждый шаг приводил его все к большим и большим проблемам. Он выстоял. Даже не просто выстоял - стал полноценной частью Шутоку. Вчера ночью Акаши собственным глазами видел, как Шинтаро вышел против Ацуши, а ведь тот никогда не терял самообладания, пока не чувствовал настоящей угрозы. Упрямство Мидоримы, его уверенность, властность, которую он сам в себе еще не заметил, разбудили в Акаши чувство трепетного восхищения. Смотреть, как старый друг обретал поразительную силу, было истинным удовольствием.
- Куроко сейчас единственный, кто не понимает, насколько хрупка граница между нами и полицией. А ведь эта граница лежит прямо под его носом, - Акаши улыбнулся, вспомнив последний разговор с Аомине. - Но он решил меня поймать еще до того, как стал инициатором создания отдела по борьбе с якудза.
- В этом нет смысла, - сказал Мидорима. - Ничего не изменится, поймают они тебя или нет.
- Это знаешь ты, - Акаши отхлебнул кофе, рассматривая подъезжающий к станции поезд, - а он, возможно, мстит за оскорбленную гордость. Я ведь ни от кого не скрывал, почему и куда ухожу из полиции. Потом была пара инцидентов, я выставил полицию не в лучшем свете, за три года много что произошло... И тут ты.
Мидорима удивленно вскинул брови. Акаши посмотрел ему в глаза.
- Да, ты. Куроко помнил мое особое отношение к тебе и ударил наугад, - он улыбнулся, - и почти попал. Уж не знаю, на что он рассчитывал: чтобы после твоей смерти я показался или чтобы опрометчиво кинулся тебя спасать...
Шинтаро поджал губы. Воздух словно раскалился, и каждый вдох отдавался обжигающей болью. Все было до смешного просто. Его всего лишь использовали. Он был даже не пешкой в этой игре - пушечным мясом. И втянули его просто потому, что он подвернулся под руку.
- Так получилось, - продолжал Акаши. - Аомине рассказал мне, как согласился подослать к тебе свою жену по просьбе полиции, как она уговорила тебя зайти на склад.
"Так получилось". Слова бывшего друга все еще эхом отдавались в голове.
- Но Такао подпортил все планы.
Конечно. Такао. Его поступки всегда ломали чьи-то планы, он поступал, как считал нужным, и выигрывал. Неужели весь тот пережитый Мидоримой ужас был частью его спасения? Вот опять. Опять он ему обязан. Теперь обязан всем. Шинтаро почувствовал, как тяжелеет в груди.
- Рано думать, что ты в безопасности, - произнес Акаши. Онемевший Мидорима палил взглядом белую чашку в чужих руках.
- Тебя достанут. Не полиция, так Йосен, не они, так Шутоку с их своеобразным ведением дел, если... - Акаши украдкой взглянул на парня, - ты не перейдешь работать ко мне.
- Иначе меня достанешь ты, верно? - Мидорима мотнул головой в сторону дома Такао. - Ты ведь хорошо все продумал.
Акаши взглянул на балкон, тот самый, с которого Мидорима десять минут назад видел солнечно-нежную улыбку Такао, перевел взгляд на бывшего друга и, заметив уверенность и непреклонность в темно-зеленых глазах, покачал головой.
- Ты не понимаешь, что для тебя же так будет лучше. И для них, если они, конечно, теперь представляют для тебя какую-то ценность.
Мидорима поджал губы. Он не любил эту привычку Акаши лезть в чужую душу без стука: он раскапывал, ворошил потаенное, чаще вслепую, но всегда попадал по свежим ранам. Вот и сейчас этот недостаточно скрытый шантаж вызывал у Шинтаро смешанные чувства. Разум соглашался с Акаши: Мидорима для Шутоку не более, чем источник проблем. Он понимал это, к тому же ненавидел быть обязанным чужим людям. Но что-то неосознанное, прячущееся у гордости за спиной иногда подавало голос, обнажая правду. Он не сможет без них, как они не смогут без него. И если ему придется продать душу, то пусть это будет добровольно.
- Брось эти игры, - жестко кинул Мидорима, вставая из-за стола. - Хочешь злить Куроко - не втягивай меня или Шутоку, они тут тем более ни при чем. Я выплачу долг и вернусь к прежней жизни, остальное меня не касается.
- Советую тебе все-таки обдумать мое предложение.
- Советую тебе забыть о том, что мы знакомы, - произнес Мидорима, оглянувшись, и зашагал к станции.
Светло-рыжие лучи закатного солнца обтекали его крепкое тело по плечам, пряча в плотное теплое свечение. Акаши смотрел ему в спину, пока от яркого света не поплыло в глазах, и откинулся на спинку стула. Отхлебнул остывший кофе и, прихватив край чашки губами, лениво улыбнулся.
Нет, Шинтаро, забыть у меня не получится. Потому что наши жизни теперь связаны крепче, чем ты можешь себе представить.

@темы: хроники шизобретателя-фиголога, midotaka, мячедрочер

---

Я забежала сюда поздравить шикарного человека, вдохновителя и бету моей мечты  Junigatsu
Спасибо за то, что выносишь мое безумие, находишь что-то хорошее в портянках неадекватного текста и бодришь меня, когда я на дне задницы уныния и безысходности XD
Вдохновения тебе, безудержного веселья и печенееееек!
Подарок ждет тебя в черновиках
С днем рождения!

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с)

---

Здорово, что людям с моим образованием не дают лицензию на оружие, если они не работают с органах. Иначе бы я сейчас голимо косплейнула Брейвика в трамчике.
Тут либо отказываться от пилюлек и вероятно вернуться в богомерзкую больничку, где не ловит мой телефон, либо жрать их - и дожевывать-дожевывать кислую депрессивную грязь вокруг себя. Против побочки с одним внутренним позитивом это эхе-хе-хе.
Что с этим делать - не разумею. Кончись уже, а?

хочу-сменить-дизайн-что-делать

@темы: бредисловие, и на утро у меня вышла черепаха (с)

---

Начинается самый блевотный период жизни. Ненавижу осень до желания поблевать под желтеющими осинками. Пока у нас фантастическое пекло, но скоро будут дожди-дожди-грязь-дожди-серо-грязь и я начну лепить куличики из песочка на дне.

многабукаф: маленькие драмы, женщины и раздрай

Когда меня выписали из больницы, а потом из заточения у сестры, я наконец-то обнаружила, кто кормил мой орущий кусок волосатого мяса. Я б и пребывала дальше в счастливом неведении, если бы вечером дня моего возвращения не столкнулась с Мартой в дверях. Трешачность событию подарил не факт того, что, когда она зашла, я буквально врезалась в нее в коридоре в одной растянутой майке и с кофе в руках. И не ощущение, будто я - забравшийся в чужую квартиру бомж, и пришедший хозяин сейчас отвесит мне пиздюлят. А то, что глаза на моем охуевшем в тот момент лице решили преодолеть границы атмосферы, а ей хлебальничек как цементом обмазали - по нулям! Я, майка, кофе. Она, ключи, кошачий корм. Ебаный пиздец. Когда я узнаю, кто дал ей ключи (а вариант всего два), я пойду ломать кости.
Я просто в феерическом охуении. Она приходит каждый второй вечер (чукча умный, чукча поставил смены на эти дни), кормит кота и готовит есть. Я же знаю, это нездоровое ебанько, но - что я ей скажу? "Спасибо, что мой кот не сдох, но не сложно ли тебе съебаться, пожалуйста?". Выдрыш так к ней привык, что, кажется, если я покажу ей в сторону леса, он раздерет мне глаза во сне. В таких жопах я еще не бывала.
Самое интересное, она никогда не разговаривает со мной первая. Просто кормит кота, готовит, спрашивает единственное и всегда одинаковое "Нормально себя чувствуешь?". И уходит. Уходит, блять! Со своим железо-бетонным лицом!
Жарит меня нифогово, в общем. А я же только хочу писать фанфики и заедать все сериальчиками. Никакого душевного равновесия с этой осенью и женщинами.

@темы: развели тут пиздоболию, ой извините, извините (с), и на утро у меня вышла черепаха (с), с корабля на баб

---

Гиена снова в эфире.

Как говорится, ничего не предвещало.
Захожу в личку фикбука, а там сообщение от незнакомца (Человек, если ты это читаешь, то знай, что лучи моей любви уже готовы сжечь тебя в страстном пламени! Короче, спасибо еще раз)
Добрый прохожий сообщил мне, что обнаружил еблю из Собственника в чужом фанфике. Я к плагиату отношусь на удивление спокойно, совершенно без желания загнать топор в обнаглеввший сральник. Но это....
Это было оскорбление в чистом виде. Вот просто высшее оскорбление, которое только можно было придумать. Мою еблю засунули.... в омегаверс. Только вслушайтесь в крик из бездны угнетенных авторов: В ОМЕГАВЕРС.
Я ничего не имею против авторов-омегаверсников, пишите, только мне не показывайте и не рассказывайте ничего про узлы, запахи и течки, пока это не касается животных. Я даже к плагиату испытываю только жалость и сочувствие (бедняга, пыжился, рожал текст, а для ебли не придумал ничего лучше, кроме как скопировать). Но, блять, нельзя - ни в коем сука случае! - пропихивать нежную любовь Мидоримы и Такао в совершенно омерзительное для меня мракобесие.
Мой вердикт: фу.
А работа удалена за плагиат. Бугага.

@темы: хроники шизобретателя-фиголога, мячедрочер

---

Рубрика немогумолчать

Я дописала главу Тьмы. И выкладывать собиралась по традиции с песней, под которую писала, и картинкой, которая какой-то момент или атмосферу с точки зрения моего жирного и не всегда обоснованного имхо передает. А тут (уже под самый конец главы, ага - победитель) нашла песню, которая вот прям совсем абсолютно точно железобетонно ДА. Я даже не могу сказать, что она подходит, она просто "да". Оно. Я это искала.
Поэтому фанфик пойдет отдельным постом после орлиного взгляда беты, а песня и картинка, которые вместе это краткая аннотация главы и в грубой форме - фика, летят сюда, пока я бьюсь в агонии от восторга.

Cкачать Alai Oli Снафф бесплатно на pleer.com

кому лень слушать или не переваривает странных Алаек: текст - тык

Однажды я докурю как Слэш
И резко выверну руль вправо
Они запомнят тебя таким:
Вечно молодым и вечно отравленным
Крылатые Рапиды следят за нами
Ловят каждый шаг нашей "все не туда"
У нас никаких принципов, никаких правил
Мы творим что попало..

Я тебя...
Но если ты нет, то я тоже - нет
И если мне будет больно, тебе
Будет больно вдвойне
Я тоже могу быть черной
Но это больше, чем я и больше, чем все

Мне нравится этот Снафф
Я без тебя могу как угодно
Я растворяюсь как сахар
Такое веселье, что лучше сдохнуть
И на минуту оставшись в ванной
Холодный кафель горячим лбом
Я чувствую твое дыханье через все стены

Пепел летит в лицо
Да кто ты такой чтобы учить меня?
Говорил нас исправит Ад, но здесь тоже самое
И не имеет конца
Оставьте нас в покое
24 часа без камер, без шоу
Но кто если не мы?
Кто если не мы?

@темы: хроники шизобретателя-фиголога, мячедрочер

---

Ну что же, это была самая веселая ночь в больнице. Рассказать даже нечего, но со слов Вадика "стояла наш трололо-бармен, клоунадила, да так с шейкером и наебнулась". Из обморока нашатырем меня не вытащили, потому что не сразу просекли, что я шарахнулась головой об угол мойки. Короче, пока я пребывала в счастливом забвении, стафф бегал в панике, вызывая мне скорую.
Итоги: если повезет, у меня будет няшный шрам на затылке :3 Я позвала врача к нам в бар за мой счет, так что скоро мы отмечаем мое выздоровление с мощным мужиком, который своим смехом трясет стены Еще я взяла телефон няшной практикантки-медсестрички, но это детали. Марта ждала меня меня до утра в приемной, что с этим делать я пока не поняла.
И весомейший плюс моего грехопадения: дабы я не написала жалобу на нашу уебанскую мойку, которой там быть не должно, мне разрешили заказ охуительного в прямом слова штопора! Балдежный красножопый улыбака с воистину стальным елдаком!

И мне дали неделю отгула, можно привести в порядок
дописанную главу Тьмы и писатьписать до блевоты.

@темы: я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с)

---

От угроханного режима начинает постреливать в правом виске, точь-в-точь как раньше. Ух, детство вспомнилось. На старой больничной карточке записан номер больницы, но я не помню, где она и даже как выглядит. Да и хер с ней, по существу.
Вообще мне обещали, что через месяцок спокойно буду засыпать с солнцем-в-глаз. Сколько часов я спала на этой неделе? Двенадцать? Вообще, если бы не голова, я бы без стыда храпела до вечера. Кто-то на работе мне дал дельный совет, что "болят виски - запивай виски".
Девочку, кстати, зовут Мартой. Именно - девочку. Я как в фанфик собственный угодила. Восемнадцать, законченный первый курс, проблемы с родителями, ищет себя - нашла меня. Голос ей мой, видите ли, нравится. Приходит послушать, как мы треплемся с Вадиком. Говорит, ей ничего не надо, "можно даже внимания не обращать". Я сначала думала, что ванильное - не моего сорта болото, а потом заметила, что она т а к смотрит. Текстово звучит как херня какая-то. А я что? Я ничего. Слушаю ее размеренную болтовню о том, что я уже давно прошла, чувствую себя ста-арой, несу херню, как обычно, ржу по-конски. Она даже не улыбается. И смотрит.
Менеджер приходит на работу расстроенной и без конца ставит Placebo. Я очень даже не возвражаю, только все время кажется, что где-то стоят камеры и про меня снимают сериал, настолько эпично и глянцево-лампово все выглядит.

Cкачать Placebo I'll Be Yours бесплатно на pleer.com

@темы: бредисловие, с корабля на баб

---

Анон, спросивший меня как-то в аске про сталкеров, кажется, был правнуком Ванги.
Уже вторую неделю в бар приходит девушка. Интересно не то, что она решила утопить свою печень в мартини, а то, что я, дабы успокоить паранойю, спросила у коллег "Какого?..." и Вадик ответил, что приходит она только в мои смены. Сидит она всегда за стойкой, хотя люди обычно прячутся за столиками, стойка пустая, и мы свободно ведем себя как олигофрены. А тут она - сидит и сидит, пялит в телевизор, пьет мартини, причем заказывает только у Вадика. В одно и то же время приходит и уходит. На нас не смотрит, зато я на нее смотрю. Сколько она вливает в себя этого мерзкого пойла - мне бы ни денег, ни печени не хватило. Смотрю я на нее, печальную и думаю: спросили ли у нее паспорт на входе? почему у нее лицо, словно умер любимый хомячок?
Типаж как я люблю, особенно бэмби-глазки "спаси меня из тщетности тленного бытия". Но нет, я знаю, к чему меня приводит благотворительность и рвение подбирать печальных потеряшек, я эти грабли до малейшей щепочки распробовала.
Короче, хрен знает чо делать.
А любопытство грызетгрызетгрызет.

А меня-таки взяли на работу официально. Фак йеа, утопись моя жизнь в вине.

@темы: с корабля на баб

---

У этой тьмы твои глаза ч.6

Автор: Latishia
Беты:  Junigatsu
Пэйринг: Мидорима\Такао (и наоборот), Кагами\Куроко, Аомине\Кагами
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, AU
Предупреждения: OOC, Изнасилование
Размер: миди (угрожающее макси)
Статус: в процессе
Описание: Это путь в черноту, из которой нет возврата. Выжить удалось немногим. Остаться собой – никому.
Посвящение: Моей шикарной и потрясающей бете.

Часть 6

- Я найду его и перебью там всех как крыс, - прорычал Оцубо и яростно хлопнул дверью. Мидориме не доводилось видеть его таким, он вообще считал Оцубо самым адекватным в клане и не понимал, как его сюда занесло с нетипичной для остальных человечностью. Оказалось, что у всех была темная сторона. Одна мысль не давала покоя: его собственная темная сторона проявилась, когда он пришел сюда, или он пришел сюда, потому что она уже в нем была?
- Давайте успокоимся. - Миядзи присел на край стола. Мидорима старательно смотрел в сторону – одна мысль о том, что там должен сидеть Такао, неуютно отозвалась в груди. – Ты же говорил с Кисе, наверняка есть какая-то информация.
- Кисе тут ни при чем, - отмахнулся Оцубо, - все произошло еще до того, как я вышел из его кабинета.
- Что произошло? – настороженно спросил Миядзи. Оцубо выжидающе глянул на новичка.
- Мидорима?
Шинтаро напрягся. Они с Такао так и не успели обсудить их легенду, и теперь ответ загнал его на шаткие качели: сказать, что Такао избавился от нападавших, или что он убил их сам и по его вине одного из главарей Шутоку похитили?
- Не вынуждай вытаскивать из тебя силой, - предупредил Оцубо с опасным холодком в глазах. – Такао все рассказал мне. На вас напали, тебя вообще подстрелили, а он их убрал. И теперь кто-то вздумал мстить.
Почему даже в такой ситуации, зная, что придут за расплатой – он ведь знал, иначе и быть не могло, Такао все равно подставился вместо него? Что все это шоу «Давай мы скажем, что ты ничего не делал?» было всего лишь ширмой, и он давно выстроил вокруг Мидоримы защитные барьеры? Защитил и сам подставился.
Шинтаро заколотило от бессильной злобы. Придурок.
- Это я их убил, - признался он, не поднимая глаз. Миядзи уставился на него, разинув рот, и только Оцубо смотрел на новичка со странной задумчивостью.
- Ты же говорил… ты же…
- Миядзи, - коротко окликнул Оцубо и вновь обернулся к Мидориме. Тот все еще не решался смотреть в ответ. – Зачем ты это сделал?
Шинтаро поджал губы.
- Ладно, - вздохнул Оцубо, махнув рукой, - я и сам уже обо всем догадался.
- Ну и где нам теперь искать Такао? – спросил Миядзи обреченно.
- Наш человек в полиции достал мне видео с двух камер. Там видно, как кто-то врезается в нашу машину; вторая засняла, как вы уезжаете. По телам не понятно, кто это. Самая нужная информация сейчас на рассмотрении полиции, нам ее никак не достать.
- И что мы будем с этим делать? – мрачно отозвался Миядзи.
- С этим – ничего, - Оцубо к удивлению остальных улыбнулся. - Но я рассмотрел машину нападавших. Очень опрометчиво со стороны Йосена лепить свою эмблему на бак, когда ты едешь кого-то убивать.
- Йосен?! Они-то тут причем?
- Вот и я хотел бы знать. – Оцубо зашагал по комнате. – Проблема одна, и о ней же мне говорил Кисе: есть кто-то третий, который устраивает нам эти подставы. Готов поспорить, что натравить на нас Йосен их рук дело.
Миядзи поднялся с места.
- Значит, надо идти к ним.
- Как ты себе это представляешь? – спросил Оцубо, устало потирая глаза двумя пальцами. – «Мы знаем, что Такао у вас, отдайте его нам»?
- Я проберусь туда, - неожиданно вмешался Мидорима. – Получилось в прошлый раз, получится и в этот.
- Ты башкой ударился?!
- Миядзи хочет сказать, - объяснил Оцубо, - что в прошлый раз никто не знал, где он и как выглядит. Йосен знают, что за Такао придут.
- У меня получится. – Мидорима изо всех сил вцепился в свою идею. – Если не вытащу его, то хотя бы разведаю обстановку, сниму карту, если повезет.
- Этот план идиотский, но единственный. – Миядзи встал рядом с новичком. – Так что я пойду с ним.
- Нам нужно подумать, - бормотал Оцубо, не желая признавать, что на этот раз его руки связаны, - потому что это полное безумие.
- Не о чем думать, - жестко отрезал Шинтаро. - Я виноват – мне платить. А я ненавижу быть должным.
Оцубо посмотрел на него долгим тяжелым взглядом и покачал головой. Новичок наверняка не замечал, что поздно было кому-то платить – он уже влился, стал частью механизма и действовал ему во благо. Оцубо вспомнил разговоры с Такао за последние дни. Как только дело доходило до новичка, Такао напрягался, шутил осторожно, словно с опаской. Он и сам все видел, только поверил слишком поздно. Не в долгах теперь было дело, совсем не в них.



От Оцубо Мидориме достался крохотный наушник: маленькая подушечка, едва заметная в ушной раковине. Нет, он не чувствовал себя шпионом из американских фильмов, скорее, клоуном на детском празднике, потому что ситуация казалась до смешного нереальной. Он не верил, что, возможно, один шаг за порог - и его тут же уберут. У него была цель, и в его планы не входило без нее возвращаться, даже если ему пришлось солгать Оцубо.
- Надеюсь, вы не рассчитывали, что я отпущу вас одних, - тут же прозвучал голос в наушнике. - По всему периметру стоят наши люди. Одно слово - и вломятся внутрь.
Миядзи прикрыл ухо ладонью и, широко улыбаясь, шепотом спросил:
- Он что, серьезно думает, что мы будем ими рисковать?
Мидорима неверяще уставился на своего напарника. Что-то почти братское было в его глазах. Светло-ореховая радужка светилась не вынужденным, а почти семейным доверием. Ему не придется рисковать в одиночку, и от этого осознания было… странно.
Дом клана стоял на отшибе города, поэтому Мидорима пребывал в непробиваемой уверенности, что, начнись пальба, никто и не услышит. Огромная территория, огороженная забором, который перепрыгнуть мог разве что пес, двухэтажное здание по центру, на вид совершенно нежилое. Самое то, чтобы промышлять грязным бизнесом.
Только одно беспокоило Мидориму в эту секунду. Не охрана на всех дверях особняка, не риск быть застреленным раньше, чем они успеют показаться из-за деревьев. До главных дверей от ворот - тридцать метров. Если в худшем случае, который он не мог не взять в расчет, Такао придется тащить на себе, им и половину пути не пройти.
- Двери перекрыты. Что будем делать? – еле слышно шепнул он. Миядзи пожал плечами.
- Этих двоих уберем и пройдем внутрь. Если только ты не знаешь о каких-нибудь подвальных дверях.
- Любой шорох привлечет внимание, нам нельзя ошибиться.
- У тебя есть другие варианты? – огрызнулся Миядзи. Мидорима молча смотрел куда-то в сторону второго этажа, и его тяжелый задумчивый взгляд не сулил ничего хорошего. – Ты серьезно?
- Если пройти за той машиной, то никто и не заметит. На втором этаже открыто окно.
- Значит, там кто-то есть! – шипел Миядзи раздраженно.
- А если нет?
Иногда Миядзи так сильно раздражала самодовольная морда новичка, что хотелось познакомить ее с коленом. Но, к его удивлению, план сработал. Им удалось не только забраться на крышу, но и влезть в окно незамеченными, пусть и пришлось с некоторым сожалением закопать ботинки в мягкую влажную землю – звук ступней по черепице звучал тише ветра в листве.
- Кажется, здесь никого, повезло, - прошептал Миядзи, когда они оказались в темной комнате.
- Какого черта…
Мидорима позади прогуливался перед стеллажами, подсвечивая телефоном этикетки на коробках. Миядзи выглянул из-за его плеча.
- Разбираешься в химии?
- Достаточно, чтобы распознать наркотики.
- У Йосена подставная корпорация сладостей, - объяснил Киёши. - На деле они торгуют наркотиками.
- Надеюсь, не совмещают, - мрачно буркнул Мидорима.
- У них вдвойне больше поводов копать. Это с ними у нас была сделка, которую ты умудрился сорвать.
Мидорима неразборчиво промычал в ответ, все еще заинтересованно рассматривая содержимое стеллажей.
- А главное, знаешь, как глупо все получилось? – Односторонняя беседа Миядзи совсем не смущала. – Мы ждали контрабанду из Китая, а желторотые груз перепутали. И вместо ящиков с оружием нам пришли с наркотой, спрятанной в статуэтках Будды. – Он засмеялся. – А кто-то из наших еще тогда говорил, типа, карму себе портим! Но мы совсем не парились о карме, когда решили продать Йосену эту наркоту за сотку. А тут ты, - Миядзи улыбнулся молчащему затылку и облокотился на стеллажи, - очкастое правосудие, зарулил к нам на склад.
- Пойдем, - произнес Мидорима, что-то похватав с полок. Миядзи раздраженно фыркнул.
- Я тебе тут рассказываю, а ты!..
- Если тебя схватят, второй раз я тебя вытаскивать не буду.
- Зануда. – Миядзи покачал головой и уставился на тонкую бутыль в заднем кармане мидоримовых джинсов. – Это что за хрень?
- Хлороформ, судя по надписи.
- В формулах шаришь?
- Поступал в медицинский. – Мидорима подошел к двери и прислушался. – И предугадывая твой вопрос – нет, я не врач.
- А…
- Теперь заткнись, - посоветовал Шинтаро и выглянул из-за двери.
В коридоре никого не было. Мидорима было подумал, что в доме вообще никого нет, настолько густой и сонной была тишина, как вдруг в одной из дальних комнат зашумел телевизор, и под скрип автомобильных колес раздался гомон недовольных голосов. Мидорима направился к комнате, но Миядзи, схватив его за плечо, тут же зашипел в ухо:
- Ты придурок? Водички попросить пошел?
- Я просто послушать, - мигом взъелся Шинтаро. - Они могут взболтнуть лишнего.
- Поэтому мы зайдем в соседнюю. Я был тут когда-то, у меня есть идея.
Подхватив его за предплечье, Миядзи повел Мидориму в соседнюю комнату. В полумраке пустого помещения несколько стеклянных коробов испускали неоновый голубоватый свет, ложившийся на темный пол полукружьями.
- Я никогда не думал, что буду так сильно радоваться аквариуму, - выдохнул Миядзи и двинулся куда-то вглубь.
- В этом доме вообще кто-нибудь есть? – тихо произнес Мидорима, все еще опасаясь быть услышанным.
- Кому захочется торчать в этом зверинце?
Мидорима огляделся. И правда, в светящихся кубах, едва заметные среди зелени и камней сидели экзотические животные. Это почему-то не особенно удивило - месяцы общения с якудза приучили его к тому, что у тех были свои причуды. Шинтаро встал рядом с Миядзи и уставился в аквариум. Соседняя комната – как на ладони.
- Я понимаю, что с твоим цветом волос проще всего сойти за тропическую рыбку, - Миядзи дернул новичка за рукав, притягивая ближе к краю аквариума, - но давай-ка ты не будешь светиться?
Но Мидорима стоял как вкопанный, уставившись по ту сторону стекла. Киёши заметил телевизор гораздо позднее. А на экране, судя во всему, уже заканчивалось то, ради чего люди Йосена решили смотреть запись. Мидорима жестко, с оттяжкой добивал одного из их людей, а за спиной не своим голосом надрывался Такао. Зрители голосили, возмущались, кто-то жалел, что не мог найти Мидориму и выкинуть в океан. Но когда тот притянул Такао к себе и поцеловал, недовольные возгласы людей тут же сменились смехом и свистом.
Миядзи смотрел на Мидориму. Мидорима затравленно посмотрел в ответ. И в глазах больше не безрассудство, смешанное со слепой смелостью, - только горечь. Киёши кивнул. Он все понимал, он знал причину, видел своими глазами, как запустилось чертово колесо, хотел остановить, но было слишком поздно. Поэтому просто кивнул.
- Отделать бы этого мальца, которого привезли вечером, - мечтательно протянули за стеклом. Мидорима вскинул голову и, прищурившись, уставился на бандитов.
- Ага, потом тебя Мурасакибара-сама так отделает… - предупредил второй.
- Вы не слышали, что ли? – удивился третий. – Его же перевезли в другое место.
- Какое?
- Химуро-сама запретил говорить.
Миядзи шепнул: «Пошли отсюда», но Мидорима вскинул ладонь, призывая молчать.
- Пфф, - фыркнул первый, - он всего лишь любовник босса, а боишься ты его больше, чем самого босса.
- Я знаю, что ты новичок, поэтому мозгов у тебя сейчас, как у зверюшек Мурасакибары-сама, - тише добавил второй. – Но если он тебя сейчас услышит – останешься без языка.
- Мидорима, надо уходить, Такао здесь нет.
- Нет. У меня есть другая идея.
В коридоре кто-то громко и торопливо говорил. Голос - к счастью, один - становился все отчетливее и ближе. Миядзи в панике вцепился в плечи Мидоримы и с силой тряхнул.
- Я же говорил! Мы попали из-за тебя, идиот!
Он заметался по комнате, что-то выискивая и приговаривая «черт, черт, черт». Мантра не спасала, путей отхода не было.
- Нужно сделать что-то такое, после чего он выйдет, даже не заметив нас.
- Что? – оскалился Миядзи. Чем громче звучал голос, тем торопливее становилось его бормотание. – За шкафом нас увидят, террариумы слишком маленькие, штора закроет только по плечи…
- Штора, - констатировал Мидорима. Он резко подхватил Миядзи под плечи и усадил на подоконник. Тот уставился на него огромными глазами.
- Бежать через окно не выйдет, пока будем открывать, только шума наделаем.
- Когда он зайдет, тебе нужно застонать, - мертвенно-спокойным голосом объяснил Мидорима. Миядзи удивленно вскинул брови. А когда новичок, резко раскинув его колени, устроился между бедер, даже рот открыл.
- Какого?..
- Застонать, понятно? – спросил Мидорима, закидывая чужие руки себе на плечи. Это оказалось проще всего – Миядзи от удивления напрочь потерял контроль над телом.
- …придется кормить этих жутких игуан, - прозвучало из открывшейся двери. Судя по всему человек говорил по телефону. Когда он зашел в комнату, Мидорима зарычал в чужое ухо «давай», и Миядзи застонал: громко, неуклюже и совершенно неестественно. Шинтаро с силой вцепился зубами в плечо под свитером, и нескладный стон превратился в надрывный, теперь уже более натуральный рык. Испуганный возглас, ругань, извинения, вырвавшиеся из чужого рта неразборчивым комом, растворились за дверью сразу после хлопка. Избавившись от проблемы, Миядзи оттолкнул Мидориму за плечи и, спрыгнув с подоконника, гневно зашипел напарнику:
- Ты охренел?! О таких вещах предупреждать надо!
Шинтаро все еще стоял лицом к окну, и Миядзи пришлось развернуть его за плечо.
- Я с тобой говорю! Ты меня укусил, мать твою!
Но Мидорима все еще избегал его взгляда, низко опустив голову. Киёши скрестил руки на груди, прищурившись.
- Тебе смешно, - недовольно констатировал он. - Ты же ржешь надо мной, чертов кактус!
- Ничего подобного, - сухо ответил Мидорима подрагивающим голосом. Он мазнул ладонью по губам, словно пытаясь стереть наползающую улыбку. Миядзи покачал головой, не скрывая собственной легкой улыбки. Но он ни за что не признает, что план был хорош.
- Теперь разделимся.
- Что ты задумал?
- Я хочу выбить информацию из того, кто ею гарантированно владеет, - сказал Мидорима, и его глаза, чуть подсвеченные голубоватым светом террариумов, стекленели. – И он тот, кто находится в соседней комнате. Или под нами.
- Как… - только и выдохнул Миядзи. Мидорима мотнул головой в сторону соседней комнаты.
- Они сказали, что их могут услышать. И если здесь нет третьего этажа, то варианта у нас два. Я пойду на первый этаж, ты - в следующую комнату по коридору.
Миядзи зажмурился, потирая пальцем переносицу.
- Если я правильно помню, в твою комнату ведет еще и дверь из туалета. Зайти в него можно из коридора. - Он двинулся по комнате, время от времени поворачиваясь то налево, то направо. – Дверь напротив лестницы, замаскирована под стену – ошибка проектировки. Взломаешь замок как я показывал. Окажешься внутри, нужная комната справа.
- Тебе тут экскурсию устраивали? – Мидорима усмехнулся, принимая из чужих рук три тонких крепких отмычки.
- Давай поторопимся, - шепотом сказал Миядзи и выглянул за дверь. – Пятнадцать минут на все. Не успеваем достать информацию, вырубаем его и уходим отсюда. Минимум шума и максимум скорости, понял? – спросил он, оглянувшись. Мидорима подтолкнул его в пустой коридор и вышел следом.
- Рискуем, - одними губами произнес Киёши. Мидорима кивнул и, шепнув «я все продумал», направился к лестнице. Он действительно все продумал. И в его планы не входило втягивать Миядзи. До соседней комнаты было слишком далеко, чтобы кто-то мог услышать голоса, но до главаря клана это не дошло.
Мидорима спустился по лестнице и выглянул. В коридоре стояли трое. Он огляделся. Дверь в шаге, на стене выключатель, пока они выйдут из ступора и дойдут до него, пройдет полминуты. Мидорима осмотрел замок на двери. Пятнадцать секунд только на взлом.
- Миядзи сказал, что мы стартуем через двадцать минут. У вас пять минут – добежать до нас, - прозвучало в наушнике. Голос какое-то время молчал и вновь раздался в тишине, нервный, напряженный. – Мидорима, успей, пожалуйста.
Шинтаро глубоко вдохнул. И щелкнул выключатель на стене. Комната погрузилась в темноту, и Мидорима тут же рванул к замку, отточенным движением вгоняя отмычки в скважину. Голоса, тихие и неторопливые, зашумели в темноте и начали приближаться, с каждой секундой громче и разборчивее. У Мидоримы сердце стучало в ушах с грохотом приближающегося поезда. Чужие руки шарили по стене в поисках выключателя, собственные – потели, едва не роняя отмычки из пальцев. Замочные штифты еле слышно щелкнули, сжав одну из них. Мидориму бросило в жар. В панике он дернул зажатой отмычкой, едва не ломая металл. Липкий страх обволакивал параличом вдоль пальцев. Мысли в голове разлетались стайками испуганных птиц.
- Да где эта хренова кнопка?! – раздалось в двух метрах. Мидорима прикусил губу.
«Я должен его спасти!»
Замок щелкнул, и ручка поддалась ладони. Мидорима, не поднимаясь с колен, приоткрыл дверь и втиснулся в узкую щель, как можно тише прикрывая дверь за собой. Кафель под головой ощущался как глыба льда. Шинтаро вдохнул воздуха пересохшим ртом, легкие поддались со второй попытки, словно до этого он вообще не дышал. За дверью в комнате кто-то переговаривался. Мидорима приоткрыл дверь и осмотрелся. На диване у дальней стены сидел мужчина, раскинув широченные руки на спинке. Второй стоял над ним и за что-то раздраженно отчитывал.
- Ты правда не понимаешь, насколько это было рискованно?
- Зато весело, - лениво ответил первый. Туманный взгляд гулял по комнате, изредка исчезая под ресницами. Мидорима знал, что это значит. Он видел подобные взгляды. Только у наркоманов были такие сонные, плывущие глаза-зеркала.
- Ацуши… - устало выдохнул темноволосый парень, - ты же их босс. Какой пример ты им подаешь? Провоцировать другой клан вместо того, чтобы по-человечески поговорить?
- Хм… - задумчиво произнес тот, оказавшийся главарем Йосена. – Думаешь, согласятся на то, чтобы мы убили четверых шутоковцев?
- Ты знаешь, о чем я.
- Муро-чин, – мягко произнес Ацуши, притягивая к себе чужие руки. Тацуя поддался порыву и сел на огромные колени – на фоне этого небоскреба Химуро казался совсем подростком.
- Я бы убил всех, - буднично произнес Мурасакибара, словно рассказывал, чего бы ему хотелось съесть на ужин, - и этого щенка, и всю их верхушку. Я перебил бы весь клан. Я ненавижу насилие, но сейчас бы я убил всех. И мне бы даже вакагасира разрешил, представляешь?
Босс Йосена огладил узкие плечи, обтянутые халатом, но Химуро скинул его руки и слез с колен.
- Завтра я поеду к Такао следить, чтобы твои подчиненные не натворили лишнего и не развязали нам войну.
Они долгое время перекидывались тяжелыми взглядами, но сдаться пришлось Мурасакибаре.
- Уходи, - непреклонно объявил Тацуя, – я иду спать.
На секунду маска детской непосредственности слетела с лица Мурасакибары, что-то звериное, угрожающее мелькнуло в глазах, и он медленно потянулся рукой к карману. Но, достав конфету, он безразлично пожал плечами и вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, Химуро присел на край дивана, беспомощно приваливаясь к спинке, к месту, где лежала широкая ладонь. Мидорима не спешил выходить. Все складывалось слишком удачно, и ожидание подвоха обострило инстинкты до предела. Химуро резко поднялся, услышав звук воды в туалете, и приблизился осторожными шагами. Он и слова сказать не успел: стоило ему переступить порог комнаты, как чужая рука перехватила поперек груди, и к губам прижалась чуть влажная ткань. Один вдох – и Химуро обмяк в руках Мидоримы.
Шинтаро мог бы выбраться через окно, перетащить заложника – сознание подкинуло неожиданное слово совершенно безотчетно – ближе к деревьям, где в темноте их никто не заметит. Но он не стал этого делать. Безрассудство говорило в нем, не иначе, ведь зачем бы ему проходить по коридору с приставленным к шее одного из важнейших людей Йосена ножом, мимо ошарашенных членов клана? Зачем ему выходить через главные двери мимо вынужденно молчащей охраны, стоящей у дверей с перекошенными от злости лицами?
Потому что замешанная с упрямством месть не позволяла ему сбежать поджав хвост. Лимит терпения закончился с пропажей Такао. Время возвращать долги.
К тому времени, как он дошел до ворот, люди в особняке бегали по этажам, самые быстрые уже бежали в его сторону с оружием наперевес. Он знал, что ему нужно две секунды: развернуться, закинуть Химуро на плечо и бежать со всех ног, как знал и то, что для получения пули в затылок хватит одной. Но за спиной взвизгнули колеса, и Мидорима, даже не рассматривая машину, втолкнул безвольное тело в салон и сам втиснулся в открытую дверь уже на ходу – джип сорвался с места за мгновение до того, как пули влетели в асфальт под колесами. Они гнали по пустой дороге до города, обходными путями и переулками. Оцубо - за рулем, Миядзи рядом с ним, намертво прилипнувший к боковому зеркалу, Мидорима позади с обмякшим чужим телом.
- Кто это? – низко заговорил Оцубо с опасными напряженными нотками в голосе. Миядзи оглянулся и, повернувшись обратно, покачал головой.
- Кто?! – взревел Оцубо так, что Мидорима вздрогнул.
- Это Химуро, - неохотно ответил Миядзи. Тайске с силой вмазал ладонями по рулю и чертыхнулся.
Мидорима никогда раньше не видел, чтобы Оцубо кричал. Это даже не было похоже на крик – его ругань, умеренная, но невыносимая по силе, давила. Каждая выверенная пауза, каждое слово, слетавшее с его губ, имели вес и били в цель.
- Ты развяжешь войну, - объяснял он уже спокойнее, когда они вернулись обратно в клан. - Ты выкрал самого важного человека для главы Йосена и…
Оцубо тяжело выдохнул и рухнул в кресло в общем зале.
- В этом мире так не делается, Мидорима. Да, мы вляпались в твою дурацкую затею и, раз уж нам не удалось вытащить Такао, нужно было просто уходить. Все решается переговорами.
- Ну так давай, - холодно парировал Шинтаро, скрестив руки на груди, - реши переговорами.
- Ты просто… - Оцубо замолк на полуслове и лишь с тоской покачал головой. – Ты не знаешь Мурасакибару. Он не в себе, он безумен. Особенно если что-то едет наперекор его планам.
- В его планах и не было вернуть Такао! – гаркнул Мидорима, сжав руками подлокотники кресла, на котором сидел глава. Оцубо медленно отклонился назад, избегая тяжелого, колючего взгляда. Мидорима зажал его в угол, сам того не понимая. – Они перевезли его в другое место, потому что знали, что мы придем. А от твоих переговоров они разве что вернут его по частям, посылками!
Шинтаро задышал, часто и торопливо. Он сам не заметил, как вывалил словесный бардак, круживший в его голове с момента, когда Оцубо слетел с цепи – а дышать забыл. Он резко выпрямился, нервно передернул плечами и сел на дальний диван. Внутри все еще расплескивался потревоженный сосуд с тщательно сдерживаемой яростью.
- Может, в его идее был смысл, - вмешался Миядзи, до этого наблюдавший ссору издалека. – Хотя ты псих, честно тебе скажу, - пробормотал он, кинув беглый взгляд на новичка. – Теперь мы можем предложить равноценный обмен.
- Ацуши не согласится.
Все трое обернулись туда, где лежал их пленник. Химуро, плывущий, растерянный, с трясущимися руками, сел на полу, плотнее запахивая полы халата.
- Вам проще меня убить, - совершенно спокойно добавил он, - потому что он никогда не согласится на обмен. Вы убили наших людей, о какой равноценности вы тут говорите?
- Кажется, нам ничего не остается, кроме как позвонить вакагасира. - Оцубо поднялся с места и махнул Миядзи. - Ты со мной. Мидорима, Химуро на тебе.
Шинтаро проводил их взглядом и уставился на пленника. Тот откровенно игнорировал его взгляд, рассматривая потолок.
- Значит, это ты Мидорима, - задумчиво сказал Тацуя, словно ни к кому конкретно не обращаясь.
- Если ты сейчас будешь отчитывать меня за то, что я убил твоих людей, то лучше закрой рот.
- Он говорил о тебе.
Шинтаро впился нервным взглядом.
- Бредил, - равнодушно кинул Химуро. Горло дернуло колючим - первые слова дались не сразу, запнулись на пересохших губах.
- Что... - Мидорима глотнул воздуха, возвращая прежнее спокойствие. - Что вы с ним сделали?
Химура смотрел в ответ нечитаемым взглядом, не моргая. Мидорима всерьез подумал, что, возможно, ему удастся удержаться от избиения, но от одного удара вряд ли. Под кожей уже зудело, разгораясь, едкое раздражение. Оцубо с Киёши ввалились в комнату, спешащие и взъерошенные. Ему что-то говорили о том, что теперь все дело за решением вакагасира, что им нужно куда-то ехать, что-то решать, а он смотрел на Химуро и видел хрупкого юношу в теплом халате. И у Мидоримы никем не успокоенная ярость и пистолет в двух метрах. И контроль, сочащийся из распахнутых шлюзов, который он все еще не мог вернуть. Это приводило в еще больший ужас, чем возможные багряные разводы на светлой пушистой ткани халата.
Пришлось хватать все как было, заодно и Химуро, нестись до машины. Оцубо торопил, не скрывая нервозности, и в салоне джипа она звенела, перекидываясь с человека на человека: сидящий впереди Миядзи покусывал костяшки пальцев, жадно уставившись в окно, Оцубо был за рулем, и его обычно безмятежное лицо застыло тяжелой маской. Даже Химуро давил из себя показное равнодушие и тайком нервно сжимал ладонями колени. Мидорима поглядывал на него украдкой и не мог отогнать вопрос: неужели боится? Не нужно было знать детали, чтобы понять, что их ждет обмен. И сколько нужно иметь уверенности в людях, для которых ты ценен лишь практически, чтобы бояться быть брошенным среди чужих? Боялся ли Такао, что бросят, не вытянут? Мидорима смотрел на побелевшие от напряжения ладони Оцубо на руле и понимал: не бросят. Можно сколько угодно быть несчастливым талисманом клана, волочить за собой неприятности, но они и без него выгрызут Такао из беды. Может, ему и быть тут не стоило? Никто не просил, не приказывал, он по своей воле оказался с ними в машине. В груди Мидоримы тревожно екнуло.
- Выходим, - коротко приказал Оцубо. Шинтаро глянул на заложника, тот только криво улыбнулся.
- Не надо меня тащить, я не сбегу.
Каково же было удивление Мидоримы, когда они оказались около склада. Того самого склада. Шинтаро на секунду привалился к дверце джипа и перевел дыхание. Узнал даже в темноте: пристань, портовые краны, раздутые бока контейнеров в рядах позади складов. Оцубо обернулся и молча мотнул головой. Специально ли промолчал, потому что тоже вспомнил, - неизвестно. В глазах горело намерение вытащить Такао несмотря ни на что и побыстрее; вряд ли ему было дело до кого-то еще.
Когда тяжелая дверь склада захлопнулась за спиной с режущим визгом, Мидорима торопливо заозирался по сторонам, чувствуя, как ноют уже зажившие ушибы и переломы. На складе было темно, только светодиодные лампы под потолком в центре ложились квадратом холодного света, а углы утопали в черноте. Двенадцать человек из Йосена против трех из Шутоку. Мидорима начал вспоминать, как приходилось тренироваться с Миядзи и другими соклановцами одному против троих, и Киёши, едва слышный сквозь яростные возгласы партнеров по бою, убеждал: «Сдохни, но троих утяни за собой». Мидорима начал вспоминать и прикидывать шансы.
А потом увидел Такао. Он стоял, чуть привалившись к одному из йосеневцев, и скользил мутными глазами по пыльному полу, затем вскидывал вверх к потолку и медленно моргал тяжелыми веками. Оброненное Киёши шелестящее «твою мать...» толкнуло Мидориму в спину, и в следующий момент, когда он понял, что делает, он уже стоял в пяти метрах от Мурасакибары. Глава Йосена с высоты невероятного роста лениво осматривал свою главную проблему.
- Давай не будем ломать комедию, - холодно произнес Мидорима. Ацуши чуть прищурился, и слова липкой патокой полились с губ.
- Я не собираюсь с тобой говорить, насекомое.
- Я убил твоих людей, - добавил Шинтаро громче, и его голос, неожиданно жесткий, загудел в пустом складе. - Я твоя проблема, поэтому тебе придется решать ее со мной.
Напряженно застывший рядом Миядзи дернул его за свитер на пояснице и пальнул гневным взглядом, словно спрашивающим: «Ты совсем из ума выжил?» Мидорима не видел его взгляда, но сам это понимал. Понимал и ничего не мог сделать: сил хватало лишь на то, чтобы смотреть Мурасакибаре в глаза, когда взгляд невыносимо тянуло к дрожащему силуэту Такао.
- Эта проблема решится, когда ты сдохнешь, - объяснил Ацуши совершенно беззлобно. Мидорима сжал кулаки и процедил сквозь зубы:
- Ну так поторопись.
- Никто не будет никого убивать.
Он обернулся на голос. Обретя плотность, воспоминание из прошлого выскользнуло из темноты и направилось к ним. Призрак старой жизни ничуть не изменился, даже лицо сохранило прежнюю мягкость; лишь взгляд с живым опасным огоньком стал жестче и увереннее.
Призрак остановился между двумя группами, и якудза, не сговариваясь, низко поклонились. Он с легкой улыбкой на губах смотрел на Мидориму, а тот, все еще неверяще, растерянно, - на него.
- Кто же мог знать, что мы так встретимся, Шинтаро.
Мидорима вздрогнул от того, как вспышкой перед глазами мелькнуло воспоминание. Комната, битое стекло под ботинками, чьи-то хрипы, выстрел и точно такое же, только тревожное и тихое, «Шинтаро».
- Акаши-сан, мы ждем вашего решения.
Вакагасира окинул взглядом своих подчиненных из обоих кланов и добродушно фыркнул.
- Какое здесь может быть решение? – медленно, почти ласково произнес Сейджуро, словно разжевывая банальную истину ребенку. – Вы меняетесь и возвращаетесь домой.
- Он убил моих людей, - сказал Мурасакибара, и мягкое неохотное бормотание наполнилось мрачной озлобленностью.
- И раз я здесь, значит, такого больше не произойдет, верно, Шинтаро? – Акаши улыбнулся уголками губ, но Мидорима промолчал. Глава кланов посмотрел на Мурасакибару, и его улыбка медленно, как произносимые им слова, исчезла с губ.
- Потому что все знают, что происходит с теми, кто ослушался моего приказа, - голос Акаши ухнул в тишину.
Наверное, действительно знали. Нацепивший маску равнодушия Мурасакибара даже не смотрел в их сторону, Оцубо и Миядзи больше не держали руки Мидоримы. В общем молчании Акаши подошел к Шутоку и, кинув короткий взгляд на Шинтаро, подхватил их пленника под локоть и повел к своим. Химуро без лишних слов подчинился и встал рядом с Мурасакибарой, как только оказался рядом. Когда настала очередь Такао, Акаши обхватил его за плечи, потому что парня качало из стороны в сторону. Уже рядом с Шутоку, когда он ослабил хватку, Такао едва не рухнул на пол - рухнул бы, не подхвати он его под лопатки. И остальной мир перестал существовать.
Шинтаро обнял его одной рукой, а второй огладил пылающее лицо. Такао поддался ладони, чуть отклонился и заглянул в глаза. Стылая вода, затянутая туманом, дрогнула мелкой рябью – узнал. Сердце заколотилось, и Мидориме пришлось вдохнуть поглубже – дышал собственным ужасом вместо пыльного воздуха. Трогал, убеждался, проверял еще раз, беглыми прикосновениями по чужому телу. Открыл рот, а вслед за вопросом гнался горький тяжелый ком. Не успел, не досмотрел, сглупил, виноват.
- Ты в порядке? – произнес как можно спокойнее, а во рту – песок, и слова царапались друг от друга и вываливались невразумительной кучей. Он слышал свой дрожащий голос и безуспешно пытался успокоиться. Потому что внутри все взрывалось, откалываясь по кускам, а в чужих мутных глазах так и не было ответа. Чужое дыхание, слабое и горячее, таяло на коже – Мидорима проверил, мазнув пальцем по губам.
- Ты в порядке? – снова и снова повторял Шинтаро дурацкий вопрос. Ничего другого в голове не было, в мозгах – абсолютный вакуум. Акаши за плечом Такао задумчиво, внимательно смотрел в лицо Шинтаро. Парень это видел, вернее, это видел другой Шинтаро, не тот, который метался, распаляясь где-то под сердцем, в надежде достучаться до чужого сознания. От этого Шинтаро в эту секунду ничего не осталось и ему было плевать, что он совершенно не знал человека, который занял его место.
- Что мне для тебя сделать? – он приподнял ладонью лицо Такао, и тот едва заметно покачал головой. Нахлынувшая волна ужаса отступила с тихим шипением.
- Ты меня слышишь?..
- Домой, - одними губами пробормотал Такао. Мидорима судорожно вздохнул и подхватил парня на руки.
- Таких проблем могло не быть, если бы ты работал на меня, - напоследок произнес Акаши.
Работать? На него? Они не виделись лет пять, Акаши оказался главным среди тех, кого он искренне ненавидел, теперь не потому что так принято, а потому что своими глазами увидел, на что они способны.
- Нет.
- Я все же советую тебе подумать.
Дверь гремяще распахнулась, накидывая на Мидориму и без того не отпускающее чувство дежа вю. Он оглянулся, замечая, как дюжина полицейских врывается в склад и кидается врассыпную, а когда повернулся обратно, Акаши рядом уже не было. Несколько йосеневцев бежали в противоположную от облавы сторону, ко второму выходу из склада. По глупости или прикрывать вакагасира – неизвестно, потому что остальной клан вместе с главой так и стояли на месте. На секунду склад превратился в одно сплошное месиво из грохота, топота ботинок, угрожающих криков полиции. И Мидорима стоял посреди хаоса с канувшим в бессознанку Такао на руках, а за плечами нерушимой стеной держались Оцубо и Миядзи.
Через несколько минут беспорядок прекратился. Полицейские, судя по всему, никого не поймали и начали выходить из склада, недовольно переговариваясь.
- Я ловил его три года.
Мидорима повернулся и едва не отскочил от неожиданности. Кажется, прошлое решило сегодня с лихвой напомнить о себе. Это был не призрак, это был кто-то из другой жизни, из той, где Мидорима не знал о якудза, не влезал в неприятности и счастливо проживал в серой действительности. На него внимательно смотрели водянистые, полные раздражения глаза Куроко Тецуи.
- Три года, Мидорима-кун, - с нажимом повторил он. Сегодня прошлое решило напомнить о себе, а время – о том, что никому не дает остаться собой. Некогда мягкий неконфликтный однокурсник зачерствел, наточив свои острые углы. Тихая угроза мерцала под прозрачной голубой радужкой.
- Ты хотя бы представляешь, скольких сил мне стоило дойти до этого момента, когда он был почти в моих руках?
- Не представляю.
Он не язвил – действительно не представлял. До уставшего мозга просто не доходила абсурдность ситуации, абсурдность того, насколько тесным и опасным для самого себя был этот мир. Его жизнь и без того походила на безумное бесконечное шапито, где он выплясывал под хлыст дрессировщика, а теперь и вовсе дошла до крайней точки нелепости.
Куроко сжал зубы.
- Мидорима Шинтаро-сан, вы задержаны по подозрению в убийстве четырех человек и причастности к торговле наркотиками, - отчеканил он. За спиной охнули. – Прошу проследовать за нами в участок, иначе мы будем вынуждены применить грубую силу.
Мидорима глянул на бледное лицо Такао, перевел взгляд на Йосен, которые без зазрения совести спокойно покидали склад, на Куроко…
Устал. Как же он смертельно устал. Падать, вставать, падать, вставать и снова – прямиком в омерзительную дурнопахнущую реальность. Внутри стало неожиданно тихо. Примирился, успокоился, ведь было бы странно так просто уйти, вернуться в пропахший хвоей салон джипа, слушать язвительные шутки Миядзи, приводить в порядок Такао…
Мысль выстрелила мгновенно. Такао.
- Я бы хотел попросить тебя об одолжении, - спокойно сказал Мидорима, - можешь считать, что по старой дружбе. Разреши мне доехать до дома. Я доставлю босса обратно и сам приеду в участок.
Куроко испытующе смотрел на него.
- Если ты вздумаешь сбежать…
- Куда? – Шинтаро слабо усмехнулся. – Моя жизнь и так разрушена, мне незачем доламывать то, что от нее осталось.
Миядзи принял визитку из рук полицейского, громко заявив, что Мидорима – идиот. Тот спорить не стал, лишь, получив кивок и предупреждение: «Если не явишься через два часа, поймаю и посажу в изолятор», вместе с Оцубо и Миядзи направился прочь из склада.
Оказавшись внутри машины, Мидорима уложил Такао головой на свои колени и стянул с себя свитер, тут же комкая. Затем забрал протянутую Миядзи бутылку с водой, плеснул на ткань и принялся вытирать чужое лицо. Такао тут же приоткрыл глаза, осоловело хлопая ресницами, и слабо выдохнул:
- Воды.
Мидорима аккуратно приподнял его за затылок, слегка наклонил бутылку и, дождавшись, пока Такао напьется, уложил обратно. Почувствовав себя в надежных руках, Такао расслабился, вновь закрыл глаза и, слизнув воду с губ, хрипло спросил:
- Мы домой?
- Да, - ответил Мидорима, продолжая водить влажной тканью по щекам, вискам, лбу.
- Придурок, не надо было за мной идти, - Такао говорил, не открывая глаз. – Все вы придурки, а я самый главный идиот.
Голос, надтреснутый, сиплый, шелестел в тишине, и Мидорима дрожал внутри, чувствуя, что этого момента, этой секунды необъяснимой близости и нежности он так боялся. В солнечном сплетении трепетало, ширясь волнами тревожного тепла.
- Тебе лучше молчать.
- Я бы хотел молчать. – Такао вскинул руку, побелевшие пальцы дрожали. – Я бы хотел не ждать, когда ты придешь за мной. Я бы хотел не таять от твоих прикосновений, не желать видеть тебя каждую секунду моей гребаной жизни. Я бы хотел не знать тебя вовсе.
Мидорима не заметил, как стих двигатель автомобиля и опустел салон. Джип стоял припаркованным к привычному месту за особняком клана. Шинтаро откинул свитер в сторону и коснулся пальцами лба – пылает так, что кожа жжется.
- Ты просто трогаешь мой лоб, а я уже растекаюсь, - с горечью рассмеялся Такао, пряча лицо в сгибе локтя. – Я даже гуглил на днях. Лимский синдром это называется, представляешь!
Его смех раскололся и рассыпался хрипотцой. Мидорима глупо смотрел в его лицо, чувствуя, что сердце раздулось на величину легких и обезумевше бьется в грудной клетке с такой силой, что тело едва не качает. Мозги не соображали - куда там, когда сердце едва не лопалось от переполняющих чувств от неверия до ужаса.
- Что? – глупо отозвался Мидорима; его голос затухает, словно эхо. Такао убрал руку и открыл глаза: в синеве плескался пьяный, горький туман. Обреченность, перемешанная с радостной тоской, жарко жглась. Шинтаро смотрел на невероятный коктейль в ошеломительных глазах, наконец понимая, что это то, каким был Такао. Тем, кто лезет в петлю, искренне смеясь.
- Я влюбился в тебя, придурок.
Мидорима все еще глупо смотрел в его лицо, на печальную улыбку, в два непроглядных омута с устрашающей глубиной. Ничего не произошло, мир не рухнул, сердце не взорвалось. Истребитель, пронесшийся перед глазами с оглушающим гулом, взмыл ввысь, оставляя Мидориму стоять на земле с пугающим ощущением правильности происходящего.
- Я… - голос дрогнул. – Мне нужно ехать в участок. Поезда как раз начинают ходить. Я попрошу кого-нибудь забрать тебя.
Он вышел из машины, бережно переложив голову Такао на сиденье, и, набрав смс Миядзи, зашагал по дороге навстречу занимающемуся рассвету. Оставшийся в машине Такао развернулся на бок и до боли в переносице вжался лицом в спинку. Обивка пахла травяным запахом Мидоримы: невыносимой горечью полыни, и успокаивающим – бергамота. Вдыхал глубоко и часто, чувствуя, как начинает задыхаться, а в горле уже распухало колючее, кислое.
Такао подтянул колени к груди, обнимая себя до хруста. Если он наконец выговорился, то почему не становится легче?

Примечания:
Лимский синдром - противоположен Стокгольмскому синдрому, т.е. когда мучитель/тиран/ваш вариант со временем начинает испытывать нежные чувства к жертве/заложнику

Download Reamonn Weep for free from pleer.com

@темы: kuroko no basket, хроники шизобретателя-фиголога, мидотака, мячедрочер

---

Ну просто прямой эфир.
Пришла бывшая. С мужем. В бар. В котором я работаю. В чертовых ебенях от центра. И сидят прямо за стойкой.
А я теперь сижу в подсобке и не верю в происходящее. Это какой-то ебаный сериал, а не жизнь, это не может происходить со мной.
Мне до конца смены два часа, из стаффа только я да Вадик.
Это пиздец. Просто неведомый пиздец.
То ли идти ебашить бутылками об черепа, то ли хватать кота и валить нахуй из города.
Блять, найдите мне нормальную женщину, я заебалась натыкаться на эту ведьму. Сколько лет можно отплясывать на этих граблях...
Или лучше пристрелите меня, кто-нибудь.

@темы: с корабля на баб

---

Деееень Рождеееенья грустный праааздник (с)
Но только не тогда, когда он у моего любимого немца, самого лучшего Пидоримы Мидоримы, шикарного соавтора, отличного друга, язвительного долбоеба, собрата по утреннему маразму  немцы тоже улыбаются
Ной, я не буду распаляться - хуевый я поздравлятор. Ты очешуителен. Оставайся волевым, классным, умным. Все облизательно сбудется.
И квинтесенция наших взаимоотношений ХД

---

Утрррро

- они меня пугают.
- кто?
- люди.
- почему?
- особенно, когда они приличные, беседа по симфониям и я такой беспардонный бомж с Полпинки.
- пол пинка?
- психушка местная.
- ты же тоже можешь прикинуться высокообразованым хером с горы или перестать придуриваться уебищем и нацепить уныло-интеллектуальный еблет.
- скучно. видя симпозиумы с членами высокосветсткого общества одухотворенных аристократов, хочется вломиться к ним и орать "писька, сиська, член, жопа, говнище, блевота", разбрасываясь какашками.
- ты либо бунтарь, либо дикое уебище, со скорбью признаю.
- возьми себе ник "вежливое хамло".
- это же то же самое что "живой труп".
- это тоже про тебя.
- про нас.

@темы: бредисловие, я вырастил грибы, они растут и радуют меня (с)

---

Люблю и ненавижу такие моменты.
В адекватный режим жизни я так и не вошла. 9 утра. А в голове - и все бегут бегут бегут бегут.
Меня тащит неспящий Ной, о котором я узнала, что он не спящий, получив сбщ в мои 4 утра, в его 6 "блять, спать, блять, ну пожалуйста, 2ой день. Доброе утро!". Будучи мелкой бунтаркой, ночами я ловила на жопу приключений, а на первых уроках спала. Десять лет прошло, а эти сонно-тошнотные утрища все еще прекрасны своей отвратительностью. Особенно, когда ты не один - вам плохо, смешно, истерично, нервно, мучительно радостно. Мне нужен неспящий товарищ, насиловать зомбячного Ноя уже не позволяет дальний родственник совести. Кого-нибудь, кто не спал бы со мной, охреневал от этого и сам же веселился над плачевностью ситуации. Надо поискать в группах по лечению бессонницы веселого страдальца.
Желание спать камнем лежит в желудке. Выключите меня кто-нибудь.

@темы: и на утро у меня вышла черепаха (с)